ААРОН (1638-1515 гг. до Р. X.), первый первосвященник израильского народа по Закону Моисееву, родился в Египте за три года до Моисея. О прежней его жизни ничего не известно до тех пор, пока Бог не повелел ему принять участие в высоком поручении, возложенном на его брата. В это время ему было 83 года, и он был женат на Елисавете, дочери Аминадава из колена Левиина, от которой имел четырех сыновей: Надава, Авиуда, Елеазара и Ифамара. Когда Моисей решился, по повелению Божию, оставить землю Мадиамскую и отправиться в Египет для освобождения народа израильского от рабства, Бог явился в Египте Аарону и повелел ему идти в пустыню навстречу своему брату. Предвечный возвестил Моисею, какую пользу принесет ему содействие его старшего брата: «...разве нет у тебя Аарона брата, Левитянина? Я знаю, что он может говорить [вместо тебя], и вот, он выйдет навстречу тебе, и, увидев тебя, возрадуется в сердце своем; ты будешь ему говорить и влагать слова [Мои] в уста его, а Я буду при устах твоих и при устах его и буду учить вас, что вам делать; и будет говорить он вместо тебя к народу; итак он будет твоими устами, а ты будешь ему вместо Бога» (Исх. 4:14-16). Итак, Аарон пошел навстречу Моисею и встретил его на горе Божией, где оба брата, обнявшись, облобызали друг друга. По пути Моисей рассказал Аарону волю Божию. Пришедши в Египет, они собрали всех старцев израильских. Аарон рассказал им все, что повелел Бог Моисею, и сотворил перед народом чудеса; народ поверил его словам и принял Моисея как своего избавителя. Потом Аарон отправился со своим братом к фараону просить его об освобождении израильтян. Упорные отказы ожесточенного фараона заставили Всевышнего поразить Египет жесточайшими казнями, чтобы ускорить освобождение своего народа. Аарон - орудие Моисея во всем происходившем, везде сопровождал своего брата и говорил от его имени, как повелел Господь. По исходе евреев из Египта, когда дети Иакова находились в пустыне, Аарон часто обязан был произносить речи к народу. Так, во время стана в пустыне Син, спустя месяц после исхода из Египта, израильтяне начали роптать на Моисея и Аарона за недостаток в пище. Последний вышел к народу и сказал ему, что Бог исполнит их желание. Это успокоило народ. На следующий день упала с неба в первый раз чудесная манна, которой израильтяне питались в продолжении сорока лет. Потом Моисей сказал Аарону: «Возьми один сосуд [золотой], и положи в него полный гомор манны, и поставь его пред Господом, для хранения в роды ваши» (Исх. 16:33). И Аарон поставил этот сосуд перед Ковчегом свидетельства для хранения, как повелел Господь Моисею. Во время стана при Рафидине, когда амаликитяне напали на израильтян, Аарон и Ор сопровождали Моисея на холм и здесь поддерживали его руки, поднятые к небу. Будущий первосвященник сопровождал также Моисея на гору Синай, когда последний получил от Бога скрижали Завета. Надав и Авиуд, сыновья Аарона, следовали за отцом, сопровождаемые семьюдесятью старцами израильскими. В другой раз, когда Моисей намерен был возвратиться на гору, где ему надо было пробыть сорок дней, он сказал старцам израильским: «Оставайтесь здесь, доколе мы не возвратимся к вам; вот Аарон и Ор с вами; кто будет иметь дело, пусть приходит к ним» (Исх. 24:14). Между тем как Божественный законодатель получал от Бога наставления касательно малейших подробностей богослужения, народ роптал на долгое его отсутствие, столпился вокруг Аарона и сказал ему: «Встань и сделай нам бога, который бы шел перед нами, ибо с этим человеком, с Моисеем, который вывел нас из земли Египетской, не знаем, что сделалось» (Исх. 32:1). Тогда Аарон, не имея смелости больше противиться требованию народа, отвечал: «Выньте золотые серьги, которые в ушах ваших жен, ваших сыновей и ваших дочерей, и принесите ко мне» (Исх. 32:2). Иудеи тотчас исполнили его волю и принесли ему свои сокровища. Из собранного таким образом золота Аарон слил золотого тельца, вероятно по образу одного из божеств египетских. Тогда народ сказал: «Вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской!» (Исх. 32:4). Тогда Аарон воздвигнул пред тельцом алтарь и объявил на следующий день праздник. Этим он думал остановить преступление народа; но израильтяне сами поставили на алтарь тельца и стали ему приносить жертвы с радостными криками и плясками. Во время этого бесчинства Моисей шел с горы; на упреки его Аарон отвечал: «Да не возгорается гнев господина моего; ты знаешь этот народ, что он буйный» (Исх. 32:22), и рассказал ему, как он уступил требованию народа. Моисей, упрекнув Аарона за то, что он лишил народ благоволения Божия, собрал сынов Левииных, которые одни оставались непричастными этому идолослужению, и их оружием наказал виновных. Аарон, по заступлению Моисея, получил помилование и в скором времени облечен был в звание первосвященника. Упреки многих древних и новейших критиков Священного Писания в том, что Аарон, виновнейший всех, был помилован, а народ, менее виновный, понес наказание за своего первосвященника, вовсе не справедливы: Аарон не был причиной идолопоклонства, он только уступил, конечно по слабости, безумному требованию народа. Можно даже думать, что, предлагая женам и дочерям израильским лишиться своих серег, он надеялся, что любовь их к украшениям и нежелание лишиться их восторжествуют над суеверием. Без сомнения, не надо было уступать боязни и лучше подвергнуться смерти, чем согласиться на преступные желания безумной толпы; но и раскаяние следовало за грехом. Искренность его печали и молитвы его брата умилостивили Господа, хотевшего наказать его вместе с виновными; он получил помилование; но впоследствии почувствовал действия небесного гнева и оплакал смерть двух своих старших сыновей и, так же как и Моисей, не вошел в обетованную землю. Пришло время, когда Моисей должен был поставить пред народом Аарона первосвященником, четырех его сыновей жрецами, а всех сыновей Левииных священниками, или левитами. Обряд долженствовал быть совершен перед скинией, в присутствии всего народа. После омовения их водой он облек их в священные одежды и посвятил их Господу. Одежды священников были из льна: 1) надраги, покрывающие наготу от чресл до колен; 2) пояс узкий, долгий и разноцветный; 3) хитон, риза узкая и круглая с рукавами и отверстием для головы; 4) кидар, род митры, которая обвивалась длинной повязкой. Аарон, кроме священнических риз, имел особенные, принадлежащие ему как первосвященнику; их было также четыре: 1) верхняя риза, шерстяная, гиацинтового цвета; она не имела рукавов и была круглая и долгая, украшенная каймами и золотыми звонцами; 2) ефуд - эта одежда была самая богатая; для нее употреблялись пурпур, виссон, тонкий сученый лен и золото; она состояла из двух тканей, соединенных вверху двумя нарамниками, на которых были два камня с именами колен иудейских; 3) наперсник, или слово судное; двойная ткань такого рода, как и ефуд; она на груди занимала место, не покрытое ефудом, к которому прикреплялась золотыми цепочками, кольцами и лентами; на наперснике находились двенадцать разных камней с именами сынов израилевых. Сюда относятся также урим и туммим, что значит «свет» и «совершенство»; 4) златая дщица, на которой написано было: святыня Господня. Первосвященник носил ее напереди кидара; когда случалось дать ответ на какой-либо важный вопрос, первосвященник вопрошал Господа, устремив глаза на урим и туммим. Облекши Аарона в его одежды, Моисей взял елей помазания и вылил на главу Аарона, принес Богу жертву за грех и жертву всесожжения, оросил алтарь кровью жертвы и помазал ею край правого уха, большой палец правой руки и большой палец правой ноги нового первосвященника и его детей, после чего окропил кровью жертвы и елеем помазания их и одежды их. Этот обряд продолжался шесть дней, в продолжение которых они и день и ночь находились у дверей скинии. Наконец, в восьмой день Аарон принес жертвы за себя и за народ: заклал тельца за свои грехи и козла за грехи народа; принес также жертву всесожжения, потом заклал быка и барана, которые были умилостивительными жертвами за его братьев; затем поднял руки и благословил народ и, сшедши с алтаря, вошел с Моисеем в скинию свидания; вышедши оттуда, оба благословили народ; в то же время небесный огонь пожрал всесожжение и тучные части, находившиеся на алтаре (Лев. 9:24). Этот-то священный огонь повелено было священникам поддерживать постоянно, подкладывая дрова на алтарь утром и вечером; другой огонь не позволено было употреблять ни для жертвоприношения, ни для вожжения светильников, ни для сожжения фимиама, ни на алтаре кадильном, ни в кадильницах. Несмотря на то, в тот же вечер Надав и Авиуд употребили в своих кадильницах чуждый огонь и были пожраны пламенем, сшедшим с самого алтаря; а Моисей запретил отцу и братьям Епеазару и Ифамару оплакивать их, приказав им есть остатки жертвоприношения в месте святом; Аарон отказался и на упрек Моисея отвечал: «Вот, сегодня принесли они жертву свою за грех и всесожжение свое пред Господом, и это случилось со мною; если я сегодня съем жертву за грех., будет ли это угодно Господу?» (Лев. 10:19). Моисей уважил эту причину. «Когда Бог, - говорит Иосиф Флавий, - внушил законодателю избрать своего брата первосвященником, потому что он был самый достойный, то Моисей собрал народ, изобразил перед ним добродетели Аарона, его ревность к общественному благу, которая часто требовала от него пожертвования жизнью, - и все с живейшим удовольствием приняли этот выбор». С первосвященническим достоинством соединены были высокие отличия и тяжкие обязанности. Первосвященник был начальником религии; ему подчинены были священники и левиты. Верховный судья в делах, относившихся к богослужению, он решал еще дела гражданские и политические, когда не было другого судьи или начальника народа. Один только первосвященник имел право входить в святилище один раз в год, в день всеобщего очищения. Он был истолкователем воли Божией и провозвестником истины, когда облекался в свои первосвященнические одежды, именно: урим и туммим; ему запрещено было носить траур по смерти близких своих родственников, даже отца и матери, входить в места, где находился мертвец, оскверняться какой-либо нечистотой; он не мог жениться на вдове, на разведшейся и девице дурного поведения, но только на девице непорочной, происходящей из его колена, и должен был хранить воздержание во все время своего служения. Он не мог отдалиться от храма и навлекал на себя смертную казнь, если погрешал против своих обязанностей. В первый день второго месяца того же года Аарон помогал Моисею в исчислении израильтян; около того же времени он вместе с сестрой своей Мариам стал роптать на Моисея. Бог защитил своего раба, и гнев его поразил Аарона и сестру его. Мариам была наказана, но Аарон, выразивший истинное раскаяние и смирение перед своим братом, был пощажен. Достоинство Аарона возбудило зависть: Корей, из колена Левиина, Дафан и Авирон, из колена Рувимова, восстали против него. Мятежники, для прикрытия своего честолюбия, обвиняли его в похищении первосвященничества. Двести пятьдесят начальников народа присоединились к ним. Тщетно Моисей старался успокоить их, они противились, пока разверзшаяся земля и исшедший из нее огонь не пожрал их. На следующий день народ возроптал на это строгое наказание, как будто Моисей и его брат имели власть без воли Божией разверзать землю. Моисей и Аарон предстали пред скинией: тогда Господь сказал им; «Отделитесь от общества сего, и Я истреблю их во мгновение» (Чис. 16:21). Уже четырнадцать тысяч израильтян были поражены смертью, когда Аарон, взяв с алтаря кадильного кадильницу, прошел между живыми и мертвыми и остановил казнь. Первосвященство за ним утверждено было в тот же день другим чудом: Моисей, по повелению Господа, положил в скинию двенадцать жезлов, на каждом из которых написано было имя князя каждого колена; имя Аарона было написано на жезле колена Левиина. В следующий день Моисей, вынесши жезлы из скинии, увидел, что жезл Аарона произвел листы, цветы и плоды. По этому-то знаку, возвещенному накануне Господом, узнали, что первосвященство оставалось за коленом Аароновым. Чудесный жезл положен был в Кивот Завета, как свидетельство непокорности израильтян. Тогда Господь показал Аарону обязанности его служения, начертал обязанности священников и левитов; первым определил первенцев всех животных для поддержания существования их и семейств их, и десятины для левитов, и запретил как тем, так и другим иметь особый удел в земле Израильской. Таким образом, сыны Левиины, рассеянные между другими коленами, не имели земли для возделывания и вели жизнь пастушескую патриархальную. В 1515 г. до Р. X. израильтяне в другой раз остановились в пустыне Кадис, на границе обетованной земли; но Аарон не должен был войти в нее в наказание за сомнение в словах Господа у горы Хорив. Первосвященнику было 123 года; Моисей, по повелению Господа, возвел его на вершину горы Ор, снял с него первосвященнические одежды, в которые облек Елеазара, сына и преемника Ааронова. Согласно с волей Божией, Аарон испустил дыхание на руках своего брата. Иудеи имели восемьдесят три первосвященника от Аарона до разрушения храма Титом, в 79 г, от Р. X., в продолжение 1594-летнего периода времени. Некоторые критики хотели, по случаю Ааронова жезла, найти сходство между историей Аарона и басней о Меркурии. Мнимые магики призывали Аарона, как своего покровителя. Многие ересеначальники в первые века христианства выдавали себя за Моисея и Аарона. Некто Ноктус (239 г. от Р. X.) утверждал, что он Моисей, а брат его - Аарон; но его секта продолжалась слишком недолго. В XVI в. ученый Франциск Иуниус за то, что Аарон слил золотого тельца, поместил его в главе своего каталога древних ваятелей и живописцев. Аарон заслужил бы это место по праву древности и тогда, если бы алфавитный порядок не ставил его первым. Первосвященники занимали столь высокое место в народе иудейском и столько принимали участия в делах религиозных и политических, что для возможно вольного понятия о государстве, религии и правительстве этого народа необходимо знать права, преимущества, обязанности, порядок и судьбы их первосвященства. Как первосвященники, так и священники не были исключены из общественных должностей; должности судебные, служба военная, светские почести и достоинства могли совмещаться со священством. Священники служили в войсках в качестве предводителей, писцов и простых воинов. Трубить в трубы было даже обязанностью, данной исключительно священникам (Чис. 10:8). В царствование Давида священник Иодай предводительствовал отрядом воинов из колена Левиина (1 Пар. 12:27). Садок, другой священник, пришел к нему со всем домом своего отца (1 Пар. 12:28). Священник Ванея, сын Иодая, предводил отрядом из 24 000 человек (1 Пар. 27:5), а после смерти Иодая, в царствование Соломона, сделан главнокомандующим всеми войсками (3 Цар. 2:35). Маккавеи, столько прославившиеся в войнах, избранные Богом для восстановления истинных религий и богослужения во Израиле, происходили от Аарона (1 Мак. 2:57), так же как и большая часть их мужественных сподвижников. Иосиф Флавий, прославившийся своими делами и сочинениями, происходил от рода священнического. Почти все иудейские судилища были наполнены священниками, судившими по Закону Моисея (см. Dissert, sur la police des Hebr. - Bibl. de 1'abbe de Vence, liv. des Nombr. t. III). Но первой, главной и благороднейшей их обязанностью было служение алтарю, потом поучение народа и изучение закона. Священство дано было Богом колену Левиину и только потомству Аарона. Другим ветвям того же колена, или коленам Гирсона, Мерари и колену Каафа, происходившему от Иссаара, Хеврона и Озиила, были назначены другие, менее высокие и важные обязанности. Потомки Аарона были единственными священниками Господа, занимавшимися непосредственно служением Ему, приближавшимися к алтарю для всесожжения фимиама, возложения жертвы и приношений. Потомки Гирсона и Мерари и другие потомки Каафа были простыми левитами, подчиненными священникам и служившими под их надзором и управлением. Обязанности, звание и степень тех и других ясно обозначены в Священном Писании. Первосвященник был начальником всего колена и первым лицом по отношению к иудейской религии. Его обязанность давала ему право, предоставленное только одному ему, входить во Святая Святых, но только раз в год, именно в день всеобщего очищения (Лев. 16:2 и след.). Он был главным правителем дел судебных и верховным решителем дел религиозных (Втор. 18:8 и след.). Его рождение долженствовало быть чистым (Лев. 21:13 и след.). Некоторые телесные недостатки, ясно обозначенные в законе, служили препятствием к достижению первосвященнического достоинства (Лев. 21:17 и след.). Ему запрещено было сетование по умершим (Лев. 21:10 и след.). По особенному преимуществу, дарованному Богом, он был провозвестником истины (Исх. 28:30 и след.; 1 Цар. 21:9 и 30:7) и возвещал будущее. Его доходы были сообразны с его высоким достоинством: левиты, по закону, собирали десятину со всего иудейского народа и десятую часть этой десятины давали священникам, из которой первосвященник получал главнейшую часть. Эти права и преимущества давали ему власть почти верховную; и действительно, часто верховная власть и первосвященническое достоинство соединялись в одном лице. Так, Финеес и Илий были начальниками народа и в то же время первосвященниками. В царствование Иоаса народом управлял первосвященник Иодай. В царствование Манассии, после возвращения его из плена, делами управления занимался первосвященник Елиаким. После возвращения иудеев из плена Вавилонского, то есть со времени Иисуса, сына Иоседекова, до гонения Антиоха Епифана, первосвященники имели весьма большое влияние в государстве; после же смерти последнего, когда первосвященническое достоинство перешло в род Асмонеев, с ним почти всегда соединялась и верховная власть. На основании этих прав и преимуществ первосвященническое достоинство не могли дать ни выбор народа, ни власть царей, ни честолюбие или интриги, ни даже личные заслуги; оно давалось только по одному праву рождения. Поэтому священники тщательно хранили родословные списки и не принимали никого, кто, при помощи темноты своего древнего происхождения, хотел войти в их общество. Иосиф Флавий свидетельствует (contr. Арр. lib. I. p. 1036), что священники не вступали даже в браки с женами из других колен; что этот обычай строго соблюдался не только в Иудее, но и везде, где были иудеи, в Вавилоне, Египте и других странах; что они посылали в Иерусалим отыскивать родословие тех, кого хотели взять в супружество; что после переворотов, происшедших вследствие войн Антиоха Епифана, Помпея, Квинтилия Вера, Веспасиана, священники составляли новые родословные списки и записывали женщин, избегших общественных бедствий, потому что никогда не вступали в брак с пленницами или иноплеменницами; «...отсюда происходит, - говорит он, - что в течение двух тысяч лет у нас существовал непрерывный и наследственный ряд первосвященников, поименованный от отца к сыну». Этот непрерывный ряд первосвященников показывают нам три памятника: 1) Священное Писание, где находим большую часть первосвященников от Аарона до Адуя, современника Александра Великого; 2) сочинения Иосифа Флавия, проведшего этот ряд от Аарона до последнего первосвященника Фаннии; 3) Иудейская летопись, известная под именем «Седероламзуга», показывающая ряд первосвященников от Аарона до Иисуса, сына Иоседекова, современника Кирова. Сравнивая эти три памятника, насчитывают восемьдесят три первосвященника от первого, Аарона, брата Моисея, до последнего, Фаннии, избранного зилотами во время осады Иерусалима Титом. Как можно видеть, продолжение служения каждого из этих первосвященников неизвестно, и, начиная со смерти Аарона, о нем можно судить, только сравнивая с теми событиями, при которых о них говорится. От Иисуса, сына Иоседекова, и особенно после смерти Адуя, эпохи известнее и лучше определены.

АВВАКУМ, восьмой из пророков меньших по порядку священных книг. Положительно ничего не известно ни о его отечестве, ни о времени, в которое он жил. Лже-Епифаний рассказывает, что он происходил из колена Симеонова, из селения Вифсахар, и сообщает о нем многие подробности; но свидетельству его, как позднего писателя, не надобно вполне доверять. Епифаний говорит, что Аввакум, видя Навуходоносора, приближающегося к Иерусалиму, и зная, что этот город не может сопротивляться столь многочисленному войску, бежал в Астракину в Аравию. Когда Навуходоносор, разрушив святой город, оставил Иудею, Аввакум возвратился в свое отечество и занялся возделыванием земли. Однажды, когда пророк нес пищу своим жнецам, вдруг был перенесен в Вавилон с пищей, которая послужила в пользу Даниила, брошенного в львиный ров. Аввакум был перенесен обратно в Иудею точно так же, как и в Вавилон. Он умер за два года до возвращения иудеев из плена. Ему приписывали разные пророчества, которых нет в его книге, например: пророчества о возвращении иудеев из плена и о разрушении Сиона народом, пришедшим с запада (римлянами). Ему приписывали еще Историю о Сусанне, Лиле и Драконе и Историю его чудесного путешествия в Вавилон, - впрочем, все это так неосновательно, что мы не беремся даже опровергать. Не останавливаясь более на этих апокрифических и сомнительных мнениях, поищем лучше в самих пророчествах его указания на его жизнь и на время, в которое он жил. Пророк жалуется сначала в живых и горьких выражениях на беспорядки и несправедливости, происходившие в царстве Иудейском: как Давид в одном из своих псалмов, он глубоко потрясен при виде благоденствия нечестивых, - но Бог открывает ему, что страшно накажет за забвение Своего закона наведением на Иудею вавилонян. Эти подробности, кажется, ясно показывают, что Аввакум пророчествовал до первого нашествия Навуходоносора на Палестину и исполнял свое призвание около второго или третьего года царствования Иоакима - царя иудейского, - что согласно с мнением тех, которые почитают его современником Иеремии, Пророк, упрекнув потомков Иакова в пороках, которыми они осквернили себя, возвещает им, что Бог наведет на них халдеев, народ «жестокий и необузданный», у которого «быстрее барсов кони его и прытче вечерних волков; скачет в разные стороны конница его; издалека приходят всадники его, прилетают как орел, бросающийся на добычу» (Авв. 1:6, 8). Его царь восторжествует над царями и тиранами. Пророк огорчается таким благоденствием нечестивого царя, варварством, с каким он будет поступать со всеми покоренными народами, и нечестием, по которому будет поклоняться дереву, камням и почитать себя виновником всех своих побед. В это время Бог открывает ему будущую участь Навуходоносора: «Надменный человек, как бродящее вино, не успокаивается, так что расширяет душу свою как ад, и как смерть он ненасытен, и собирает к себе все народы, и захватывает себе все племена» (Авв. 2:5). Он будет предан на посмеяние народов и сделается сам добычей покоренных им. Иоакиму, которого несправедливость и насилие были предметом скорби и огорчения, пророк объявляет, что его надежды рушатся: «Камни из стен возопиют и перекладины из дерева будут отвечать им» (Авв. 2:11). Потом Аввакум говорит о князе, создавшем свой город в крови и насилии; это Ифовал, царь Тирский, которого пророк означает таким образом: «Народы трудятся для огня и племена мучат себя напрасно» (Авв. 2:13). Далее пророк угрожает четвертому царю, обвиняя его: «подаешь ближнему твоему питье с примесью злобы твоей и делаешь его пьяным, чтобы видеть срамоту его» (Авв. 2:15); очевидно, что это пророчество относится к царю египетскому, который своею хитростью и честолюбием подвигнул Седекию против Навуходоносора и навлек войну на Иудею. «Ты пресытился стыдом вместо славы; пей же и ты и показывай срамоту, - обратится и к тебе чаша десницы Господней и посрамление на славу твою» (Авв. 2:16). Аввакум предсказывает потом рушение идолов, между тем как Господь будет обитать в Своем храме и земля будет наслаждаться покоем. Исполненный этих высоких мыслей, он составил хвалебную песнь, в которой молит Бога об освобождении в то время, когда Ему будет угодно. Эта песнь написана чистым, высоким слогом, исполненным разительных изображений. Пророк вспоминает здесь в пламенных выражениях о чудесах, произведенных для израильтян, и признается, что один рассказ об этих чудесах удивляет и приводит его в трепет. Он надеется, что Господь позволит посетить в ссылке своих братьев, что Он спасет его от жестокости халдеев и даст легкость дикой козы, чтобы избегнуть их преследований. Это и случилось. Он бежал от победителей и возвратился в свое отечество, в то время когда грабители покинули Иудею. Он был перенесен, как мы уже видели, ангелом в Вавилон в ров львиный, куда был ввергнут Даниил. По возвращении в Иудею Аввакум занялся земледелием и умер, как думают, за два года до возвращения израильтян из плена. Гробницу этого пророка показывали в Киле, близ Елевтерополя; Созомен рассказывает, что здесь было найдено и тело его в царствование Феодосия Старшего. В то время, когда христиане оспаривали у сарацин владение Гробом Христовым, в Иерусалимской епархии основалось аббатство Премонстранского ордена, которое считало покровителем своим пророка Аввакума.

АВГАРЬ, царь едесский. Рассказ о жизни и деяниях этого царя мы заимствуем у историков восточных и главным образом от армян. Если бы мы ограничились свидетельством одних историков греческих и латинских, мало имевших сведений о делах, происходивших в Азии, не сведущих ни в языке, ни в нравах азиатов, то могли бы даже отвергать существование этого могущественного государя, усмирившего обширную Персидскую монархию и царство Армянское. Авгарь, сын Арзама, который, захватив престол брата своего Тиграна, был утвержден императором Августом в Армении, родился за несколько лет до Спасителя мира. Его мудрость, доброта и другие добродетели дали ему имя Авакаир, что по-армянски значит «человек по преимуществу», которое греки странным образом обезобразили под именем Авкаир или Ав-гарь. Древние народные предания прославляют его красоту, мужественный вид и чудеса храбрости и неустрашимости, показанные еще в юношеском возрасте. Он еще в детстве лишился своего отца Арзама, оставившего его владетелем Месопотамии и четырех Армении. Военные дела Авгаря начались жестоким отпором Ироду, желавшему принудить Авгаря поставить его статую в храмах Едесского царства близ статуи Августа. Поражение царя иудейского привлекло к нему внимание римского императора, который думал, что эта блестящая победа подаст мысль о возмущении против Рима и о приобретении совершенной независимости. Авгарь, опасаясь пришествия римских войск, понял, что должен отправиться в Рим и дать отчет императору в своем поведении. В Риме он был три года. Здесь он возобновил союз с империей и возвратился в свое отечество с честью и уважением. По прибытии в Низиб царь едесский начал полезные работы: воздвигнул великолепные здания и построил в Месопотамии город Авгарьзат. Потом перенес свою столицу в Едессу, которую восстановил и укрепил. Смерть Арзавира, царя персидского, бросила семя раздора между тремя его сыновьями, из которых каждый присваивал себе право наследства. Авгарь избран был судьей в этом деле и принял сторону старшего сына, Артака. Суд его добровольно был принят всеми партиями, и спокойствие восстановилось в Персии. Между тем завистливые царедворцы римского двора чернили поведение Авгаря перед императором Тиберием (Тиверием), представляя его князем беспокойным и честолюбивым, который с намерением производил раздоры в Персии, чтобы отделить ее от Римской империи. Ирод Антипатр вознес на него другое, равно несправедливое обвинение. Для оправдания себя Авгарь посылал своего поверенного Ананию к полководцу Марину, находившемуся тогда в Палестине. По возвращении из Иерусалима Анания рассказал ему все, что слышал о Мессии, который проходил Иудею, делая добро. Рассказ о Его чудесах удивил царя, который увидел в Нем Сына Божия. Эти чудеса, говорил он, не во власти человека; власть воскрешать мертвых принадлежит только одному Божеству. Около этого времени царь поражен был ужасной болезнью. Врачи без успеха истощили все свое искусство. Наконец царь решился обратиться к Мессии, в надежде получить от Него исцеление, и написал к Нему следующее письмо: «Авгарь, сын Арзама, князь едесский, Иисусу-Спасителю и благодетелю, недавно появившемуся в Иерусалимской стране, приветствие! Я слышал о Тебе и о исцелениях, производимых Твоими руками, без всякого лекарства; говорят, что Ты даешь слух глухим, зрение слепым, заставляешь ходить хромых, изгоняешь злых духов, даруешь здоровье расслабленным и воскрешаешь мертвых. Узнав об этом, я подумал, что Ты или Бог, сошедший с неба, или Сын Божий, почему и прошу Тебя прийти и исцелить меня от болезни, которой давно страдаю. Я узнал также, что иудеи ненавидят и преследуют Тебя. Мой город хотя небольшой, однако ж довольно удобен и может быть достаточным для нас обоих!» Податели письма нашли Иисуса Христа в Иерусалиме, что показывают евангелисты, говоря, что «некоторые язычники искали Его». Иисус Христос, получив это письмо, не пошел в Едессу, но написал Авгарю следующий ответ: «Блаженны те, которые не видят и веруют в Меня. Ибо обо Мне написано, что те, которые видят, не веруют в Меня, а те, которые не видя веруют в Меня, и получают жизнь. Ты просил Меня прийти к тебе; но Мне должно исполнить то, для чего Я послан. По исполнении же Я отойду к Пославшему Меня и пошлю к тебе одного из Моих учеников, чтобы он исцелил твою болезнь и дал жизнь тебе и всем находящимся с тобой». Авгарь получил это письмо от Анании, который в то же время вручил ему образ Спасителя, сохраняемый в Едессе и доселе. По вознесении Иисуса Христа Фома, один из двенадцати апостолов, послал Фаддея, одного из семидесяти двух учеников, в город Едессу для исцеления и просвещения Авгаря. Фаддей остановился в доме Товии, князя иудейского, говорят, происходившего из фамилии Пагратидов, сохранявшего закон Моисеев среди язычников и обращенного впоследствии ко Христу. Скоро весть о нем распространилась во всем городе, и лишь только Авгарь узнал о нем, то сказал: «Это тот, о котором мне писал Иисус». Он просил его к себе, и когда Фаддей вошел в дом, лицо его показалось лучезарным Авгарю, который, встав со своего трона, пал ниц и сказал: «Если ты ученик блаженного Иисуса, то можешь ли исцелить меня?» Фаддей отвечал: «Если ты веруешь во Иисуса, Сына Божия, то твоя молитва будет услышана». Авгарь сказал ему: «Верую в Него и Его Отца и посему-то хочу идти с войском для истребления иудеев, распявших Его». Тогда Фаддей просветил его и весь город; потом, возложив на него руки, исцелил его, так же как и Авдию, одного из вельможей двора. Авгарь и весь город уверовали в Иисуса Христа. Врата храмов были заперты, и идолы ниспровержены. Авгарь умер, благословляемый своим народом, достигнув глубокой старости. Эти свидетельства взяты нами у Моисея Хоренского, древнейшего из армянских историков. Вслед за приведенными нами письмами он сообщает нам другое письмо к императору Тиберию, в котором Авгарь жалуется на нечестивый поступок иудеев. Тиберий отвечал ему, что он хочет наказать их, но смерть помешала исполнению его намерения. Первое по времени свидетельство об Авгаре находим у Евсевия. Он извлек эту историю из публичных архивов города Едессы. Св. Ефрем, Никифор, Прокопий, Евагрин, Кедрин, св. Феодор Студит, Бароний, Паги и Тиллемон почитают эти письма подлинными. Вся церковь Армянская, а вместе с нею и Греко-Российская наша православная церковь с уважением хранят это предание, которое показывает новое доказательство милосердия Спасителя; греки с благоговением сохраняли в Константинопольской библиотеке, до взятия Константинополя турками, сирийский оригинал этих писем.

АВГУСТ, император (31 г. до Р. X.). В истории всех народов есть известные эпохи, в которые правление Бо-жие проявляется самым разительным образом, где осязательно видно, как народы, сами не зная того, исполняют предвечные определения Провидения. Гордые победой и славой не видят руки, правящей ими, не узнают кормчего, проведшего их между скалами, а историк, озаренный славой и успехом, удивляется их величию и мудрости. Но над всеми этими великими действиями человеческими господствовало дело Божие, и событие, сильнейшее всех событий римской славы, событие, для которого произведены все происшествия, предшествовавшие ему, и которым направлены все другие, последовавшие за ним, это событие - утверждение христианства. Во тьме идолослужения были некоторые люди, созерцательный ум которых проникал в будущее народов; они предугадывали явление Бога неведомого. В римском народе наступила одна из этих эпох, когда все убеждения славы и отечества были потрясены; безжизненность, недовольство, раздражительность объяли всю империю; наконец, все силы войны и счастья пали пред могуществом истинного Бога, избравшего время своей борьбы и торжества. В начале этой брани общество языческое заключалось только в обществе римском, исказившем все политические и поглотившем все религиозные постановления покоренных народов. После такого, так сказать, уравнения земли для основания божественного здания великого Архитектора политеизм необходимо должен был принять участие в этой совершенно нравственной борьбе и пасть ниц перед безумием Креста, - Кай Юлий Цезарь Октавиан Август родился в консульство Антония и Цицерона, в 691 г. от основания Рима, в 63 г. до эры христианской. Он был сын Октавия и Акции, дочери Юлии - сестры Юлия Цезаря. Когда народ римский торжествовал над своими последними врагами, когда он был совершенно беззаботен, потому что некого было покорять, честолюбие сделалось публичным, явились соперничества, и республика устрашилась честолюбивой вражды первейших граждан. Между последними был человек знаменитый и сильный. Он носил пурпуровую мантию, которую достал на поле сражения. Победитель в Египте, победитель при Фивах, победитель Антония при Акциуме, он хотел присоединить к своему титулу сенатора и проконсула титул протектора республики, и народ римский без сопротивления вручил ему монархическую власть с титулом императора. Мы ныне ясно видим, что власть Августа и цезарей по особенному предопределению Божию дошла до Флавия Константина, сына св. Елены и первого христианского императора. Рим был уже не тот, что во времена Касиев и Брутов, которым столь безумно удивлялись и столь грубо подражали в наши времена. Прошло уже то время, когда гордые плебеи Форума гремели негодованием, слыша имя царя. Это было единодушное чувство, крик всеобщего одобрения в пользу Кая Цезаря. Казалось, что ветхая республика показывала политику, или суетность казаться еще живой, избирая себе протектора, как будто покровительствовать не значит царствовать, как будто народ, принявший на себя покровительство, не должен был покориться политическому протектору. Таким образом, скончалась римская республика, и любимец счастья, которым управляло честолюбие и которого поддерживал гений, спокойно сел на развалинах той республики, которой он был первым консулом и самой лучшей подпорой; он назвался императором Августом, и спокойствие воцарилось в мире после четырехсот лет всемирной войны. Все патриции, консулы и сенаторы склонились на колена пред Цезарем; все граждане римские почитали императора, свидетельствуя ему тысячи знаков благодарности, а между тем права императора не переставали возрастать, а права народа уничтожаться, и все это происходило через борьбу учтивую, присвоение скрытное с той и с другой стороны. Император отказывался, народ настоял: Август предоставил римскому народу право созывать магистраты, но народ не может сделать это в отсутствие императора. Август успел сделать себя необходимым; он успел занять по отношению к римскому народу то место, на котором мог сделать все без народа, а народ не мог сделать без него ничего. Он льстит ему и, лаская гриву льва, сажает его на цепь. Сенат соглашается с плебеями относительно доверенности и почтения к Цезарю; к достоинствам, признанным за ним прежде, присоединяются новые - неслыханные. Новые власть и почести присоединяются к почестям, которые кажутся недостаточными. Народная власть трибуната, по странной аномалии, соединяется с императорским достоинством, и этот трибун, начальник плебеев и охранитель прав народа, - патриций, облаченный в порфиру и сидящий на троне. Смертная казнь объявлена была тем фажданам, которые захотели бы посягнуть не только на жизнь, но даже на славу и на достоинство императора-трибуна. Надобно удивляться этому уголовному закону, вспомнив, что тот же сенат объявил смертную казнь тому, кто стал бы стремиться к присвоению себе верховной власти над римским народом. Чума и голод опустошают Италию, Галлию, Африку и Малую Азию; к императору обращаются с доверчивостью и покорностью; просят, чтобы он принял все меры, которые внушат ему его благоразумие и любовь к народу; умоляют даже назваться диктатором, и на этот раз он отказывается, припоминая римскому народу все, что содержится ненавистного в этом запрещенном им титуле. Искусный и предусмотрительный монарх не хочет, чтобы его сделали деспотом; история, по случаю этих отказов, ясно показывает, что Август поднимался выше и выше. Все обломки республики упали у подножия его императорского трона, и цари земли издали видели блеск его венца. Народы великой Армении прислали к нему депутатов, жалуясь на своего царя Артабаза и прося на его место Тиграна, его брата. Август соглашается, и вот он неограниченно управляет иностранными народами, также как римским. Ослепленный таким блеском, одуренный таким льстивым почитанием народов, не осмеливаясь отдать себя под их защиту, он поддается покровительству языческих божеств и делается их первосвященником. В качестве верховного первосвященника он сжигает две тысячи свертков подозрительных пророчеств и заставляет списать Сивиллины изречения и положить их под алтарь Аполлона. Через какое-то время Друз в Галлии воздвигает храм в честь Августа, а шестьдесят галльских народов присылают к Друзу своих идолов, умоляя его поставить их вокруг императорского Латриума. Таким образом, в то время как владыка мира пытается воодушевить почитание ложных богов и привести в честь эти падающие божества, народы, презирающие их и чувствующие потребность нового божества, доходят даже до обоготворения гражданина, которого сами сделали императором. Это обоготворение живого человека, за несколько лет до рождения Спасителя, не есть ли весьма важный факт, преувеличенное учение? У всех народов, современных Августу, видны несомненное предчувствие, неослабная необходимость и непреодолимое влечение к божеству, которое не почитали их отцы и от которого они не могли ускользнуть. Казалось, что алтарь, воздвигнутый .Августу, был как бы подножием для того алтаря, который воздвигнется впоследствии истинному Богу; казалось, что все идолы народов галльских, расставленные вокруг этого храма, как бы склонялись и падали перед Богом неведомым. Между тем как приготовлялась эта брань между религией отжившей и религией вечной, преобразование политическое успешно продолжалось. Элемент монархический постоянно возрастал и укреплялся, а элемент республиканский встречался только как предание прошедшего или как безумная надежда будущего. Август усыновляет своих племянников Кая и Луция, которых он называл цезарями и объявил князьями юношей. Он отдал Клавдию, свою дочь, в супруги Тиверию и назначил его своим преемником. Уже видно начало наследственного преемства, которое делается ясным и полагает основание римской монархии; ибо во всем этом преобразовании времен Августа нет ни одного случая, который не был бы уроком, ни одного факта, который не сделался бы началом. Когда эта работа политического перерождения достаточно очистила путь действию власти, когда монархические идеи довольно глубоко пустили корни и когда Август усмирил римскую вселенную, звук оружия прекратился, шум сражений уже не был слышен, спокойствие воцарилось в мире, и родился Христос. Когда услышал о Новорожденном, Которого ангелы приветствовали, Которому поклонялись цари, о Котором предсказывал длинный ряд пророков, царь иудейский, тетрарх Ирод, друг римлян, был объят смертельным страхом; говорят, что идолы упали со своих подножий и жрецы ложных богов поверглись ниц на полу храмов. Никогда появление дитяти не волновало столько землю; родившийся в уголке Иудеи был Избранник Божественной мудрости и Спаситель человечества. Его рождение было зарей того нового общества, которое должно было бороться с обществами древними и восторжествовать над гордостью человеческой. Наконец явилось христианство, великое дело и великое слово, которые должны были возвыситься над всеми словами и всеми делами, созданными миром, и возвыситься, чтобы не пасть никогда. Политический преобразователь Рима не должен был присутствовать при религиозном перерождении. Истощенный многочисленными трудами и честолюбивыми делами, император умер, когда не оставалось уже славы, которую он мог бы пожать. Любовь римского народа не оставила его и на смертном одре; он пал, воздвигнулись алтари; обоготворение и святотатственные почести возданы памяти Цезаря Августа, которому постоянно сопутствовала победа, когда он только был человеком, и который долженствовал пасть в борьбе, когда сделался ложным богом.

АВДЕНАГО, см. Анания, Мисаил, Азария.

АВДИЙ, домостроитель Ахава, был человек, боящийся Бога; когда Иезавель приказала умертвить пророков Иеговы, он спас от нее 100 пророков, скрыв в двух пещерах, по пятидесяти в каждой, и питал их хлебом и водою. Однажды, во время ужасного голода, опустошившего Израиль, царь и Авдий находились в дороге. Долговременная засуха уничтожила почти всю траву и высушила источники; чтобы сохранить своих лошадей, изнемогавших от голода и жажды, царь и его подданный решились поискать где-нибудь источника, а чтобы поиски были успешнее, они пошли по разным направлениям. Илия, руководимый Духом Божиим, вышел навстречу благочестивому израильтянину; Авдий, узнав человека Божия, поклонился ему и сказал: «...ты ли это, господин мой Илия? Тот сказал ему: я; пойди, скажи господину твоему: «Илия здесь». Он сказал: чем я провинился, что ты предаешь раба твоего в руки Ахава, чтоб умертвить меня? Жив Господь Бог твой! нет ни одного народа и царства, куда бы не посыпал государь мой искать тебя; и когда ему говорили, что тебя нет, он брал клятву с того царства и народа, что не могли отыскать тебя; а ты теперь говоришь: «пойди, скажи господину твоему: Илия здесь». Когда я пойду от тебя, тогда Дух Господень унесет тебя, не знаю, куда; и если я пойду уведомить Ахава, и он не найдет тебя, то он убьет меня; а раб твой богобоязнен от юности своей. Разве не сказано господину моему, что я сделал, когда Иезавель убивала пророков Господних, как я скрывал сто человек пророков Господних, по пятидесяти человек, в пещерах и питал их хлебом и водою? А ты теперь говоришь: «пойди, скажи господину твоему: Илия здесь»; он убьет меня. И сказал Илия: жив Господь Саваоф, пред Которым я стою! сегодня я покажусь ему». Авдий, успокоенный этим обещанием, поспешил возвестить царю о приходе пророка; Ахав, узнав о присутствии своего обличителя, тотчас явился к нему (3 Цар. 18:3-17). Вот все, что сообщает нам Священное Писание об этом добродетельном израильтянине, который среди развращенного двора был столь силен своею любовью к Иегове, что сохранил веру в Него чистою и неприкосновенною.

АВДИЙ, один из двенадцати малых пророков. Священное Писание не говорит нам ничего ни о его жизни, ни о его смерти, ни о времени, когда он жил, ни об отечестве. Все, что мы находим о нем у писателей, сохранивших для нас предания иудеев, столь темно, неопределенно, что нельзя ни на что положиться с уверенностью. Бл. Иероним смешал этого пророка с Авдием, домостроителем Ахава, который сохранился чистым среди развращенного двора и скрыл сто пророков от Иезавели. Он думает, что Авдий родился в Ифамаре в колене Ефремовой, и рассказывает, что его могила находилась в Севасте, или Самарии Палестинской, и между прочим сообщает, что св. апостол Павел посетил фоб пророка вместе с фобами Елисея и Иоанна Крестителя и совершил при нем множество чудес. Все это основано на догадках. Непроницаемый мрак покрывает и рождение и смерть пророка. Что касается времени, когда он пророчествовал, то его также трудно определить. Полагают, что Авдий пророчествовал во времена Ахаза и Езекии, царей иудейских; но кажется гораздо вероятнее предположить, что он жил после разрушения Иерусалима и был современником Иеремеи, которому подражает в образе изложения. И сами пророчества доказывают это предположение. Они направлены против Идумеи и угрожают ей совершенным разрушением. Враги нападут на потомков Исава, как разбойники, отнимут у них все, чем они владеют, проникнут в места самые сокровенные, даже изгонят самих идумеян из их отечества. Эти несчастия, в наказание за их разбойничество, будут причинены теми же, которые были их союзниками, питались их столом; пророк упрекает дом Исава в убийствах и жестокостях с иудеями, когда Иуда был поражен, когда иноплеменники покорили его города и разрушали Иерусалим. «Ты был, - говорит пророк, - как один из них. Не следовало бы тебе злорадно смотреть на день брата твоего, на день отчуждения его; не следовало бы радоваться о сынах Иуды в день гибели их и расширять рот в день бедствия. Не следовало бы тебе входить в ворота народа Моего в день несчастья его и даже смотреть на злополучие его в день погибели его, ни касаться имущества его в день бедствия его, ни стоять на перекрестках для убивания бежавших его, ни выдавать уцелевших из него в день бедствия. Ибо близок день Господень на все народы: как ты поступал, так поступлено будет и с тобою; воздаяние твое обратится на голову твою. Ибо, как вы пили на святой горе Моей, так все народы всегда будут пить, будут пить, проглотят и будут, как бы их не было» (Авд. 1:11-16). Кроме наказания, которое претерпят идумеи от халдеев, пророк предсказывает, что и сам Иуда, возвратившись в отечество, заплатит за причиненные ему обиды. Иерусалим будет восстановлен во славе, «а на горе Сионе будет спасение, и будет она святынею»; Иаков, в свою очередь, станет господствовать над теми, которые повелевали им; «и дом Иакова получит во владение наследие свое. И дом Иакова будет огнем, и дом Иосифа - пламенем, а дом Исавов - соломою: зажгут его, и истребят его, и никого не останется из дома Исава» (Авд. 1:17-18). Из этих пророчеств надобно заключать, что Авдий жил в колене Иудином и пророчествовал между взятием Иерусалима и опустошением Идумеи Навуходоносором. Не надобно удивляться, видя пророка в колене Иудином после разрушения Сиона; известно, что здесь жили Иеремия и Аввакум во время пленения вавилонского. Немногие строки, оставленные нам Авдием, исполнены высоких мыслей и блестят искрами роскошного и пламенного воображения. Посему бл. Иероним говорит об этом пророке: «Propheta parvus supputatione versuum, non sensuum».

АВДОН был судиею Израиля в продолжение восьми лет. Он имел сорок сыновей и тридцать внуков.

АВЕДДАР, из колена Левиина, которого Священное Писание называет Гефеянином, потому что он сопровождал Давида в Геф. У него был поставлен Ковчег Завета после страшной смерти Озы, и стоял у него три месяца, и во все это время верный израильтянин был осыпан всеми родами благословений (см. Давид).

АВЕЛЬ и КАИН (5507-5506 гг. до Р. X.). Священное Писание не показывает определенно времени рождения этих двух сыновей Адама. Мы знаем только, что они родились уже после изгнания наших прародителей из рая; в противном случае они были бы непричастны первородному греху. Священное Писание ясно говорит, что первому человеку было сто тридцать лет, когда родился Сиф; но Сиф должен был заменить Авеля, убитого Каином. Итак, между изгнанием из рая и рождением Сифа надобно поместить столь плачевную историю Каина и Авеля, историю, в которой видно первое развитие страстей человеческих и первые горькие плоды первоначального греха. Некоторые комментаторы почитают Авеля близнецом Каину, другие считают его моложе годом, пятнадцатью, тридцатью и проч. Но, оставив эти предположения в стороне, мы должны сказать, что Каин занимался земледелием, а Авель скотоводством. В одно время оба брата принесли жертву Господу; Каин принес плоды от своих трудов, а Авель то, что было лучшего в его стадах. Бог, Который смотрит только на сердце приносящего, принял жертву Авеля и засвидетельствовал свое благоволение видимым знаком. Небесный огонь, говорят иудейские писатели, пожрал приношения Авеля, не коснувшись жертвы Каина. Этого было достаточно, чтобы воспламенить в сердце последнего страшную ненависть к своему кроткому брату. И ненависть эта возросла еще более оттого, как говорят толкователи, что вместе с неприятием Богом жертвы Каин терял права первородства, то есть преимущества, по которому из его колена должен был произойти Спаситель. Подчиняясь гибельной страсти, Каин решил отомстить своему брату. Тщетно Господь внушал ему эти высокие слова: «Почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое? если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица ? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним» (Быт. 4:6-7). Ничто не могло успокоить его. Голос совести долго еще боролся с жаждой мести, но наконец должен был уступить неистовой страсти. Тогда Каин вызвал своего брата в поле и убил его. Скольких слез стоили нашим прародителям эти бездушные останки! Теперь они узнали всю тяжесть греха, который чрез них вошел в мир. Но слезы, проливаемые над бездушными останками милого сына, умилостивили оскорбленное правосудие Божие. Оплакивая смерть своего сына, прародители оплакивали свое падение, свой грех, который, перешедши в их потомство, мог породить такое страшное преступление. После братоубийства Каин старается бежать даже самого себя, но страшный голос останавливает его: «Где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему? И сказал [Господь]: что ты сделал ? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли; и ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей; когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле. И сказал Каин Господу [Богу]: наказание мое больше, нежели снести можно; вот, Ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьет меня. И сказал ему Господь [Бог]: за то всякому, кто убьет Каина, отметится всемеро» (Быт. 4:9-15), показывая тем, что никто не имеет права мстить и самоуправствовать; одному только правосудию принадлежит право наказания. Господь положил на Каине знак, чтобы никто не мог убить его. Какой это был знак - был ли это знак физический, или мучения совести, отражаясь на лице, показывали в Каине человека преступного, - для нас неизвестно. Да, впрочем, нет большой важности и знать это. Священный писатель, упоминая об этом, хотел показать только, что месть запрещена человеку. Имя Авеля осталось в Священной истории и в религиозных верованиях образцом справедливости. Везде его жертва приводится в пример как чистая и нескверная и вспоминается при жертвоприношении христианском. Сам Спаситель называет его справедливым. Не такова память о его брате - Каине; с именем братоубийцы соединяется понятие о человеке несправедливом и злом. Вот как изображает Каина Иосиф Флавий. По его словам, он был человек высокомерный и жестокий, безнравственный и несправедливый, оскверненный всеми пороками. Ему-то историк иудейский приписывает изобретение мер и весов, от него идет право собственности, потому что место своего жительства он отделил границами и через это сделал его своею собственностью. Святые отцы, говоря о первых двух сыновьях Адама, представляют одного символом человека злого, который преследует и торжествует, а другого символом человека справедливого, гонимого и не получающего на земле награды за свою добродетель. Убийство Авеля Каином полагается обыкновенно около 129 г. от сотворения мира, за год до рождения Сифа, который дарован был для утешения наших прародителей. Каин, отделившись от отца, долгое время блуждал по диким местам первобытного мира и наконец поселился на востоке от Эдема, и имел многочисленное семейство. Священная история молчит о месте и времени его смерти. Во II в. христианской эры появились еретики, которые питали к Каину большое уважение и назывались каинитами. Они были также названы иудаитами, потому что уважали и почитали Иуду - предателя, так же как и Каина. По понятию этих еретиков, совершенство состояло в познании всех пороков, так что один рассказ об их распутстве заставляет содрогнуться сердце человеческое. Женщина по имени Квинтилия славная бесстыдством своих дел и слов, присоединилась к ереси каинитов и имела большое число последователей в Африке. Говорят, что на основании предсказаний этой распутной женщины Тертуллиан написал свой славный трактат «De Baptismo». Имя Авеля дало также начало секте еретиков, которые появились в Африке в царствование Онория и Аркадия под именем абелитов или авелонитов. Абелиты осуждали брак, потому что, говорили они, Авель не был женат. От Каина и Сифа произошли народы совершенно отдельные, различные по образу жизни и по своим нравам. Потомки Сифа вели по преимуществу пастушескую жизнь; из них, по намерению Божию, впоследствии должен был образоваться народ израильский; а дети Каина занялись преимущественно искусствами и промышленностью. Каин имел много сыновей: но нам известно только одно имя - Эпох. Спустя несколько лет убийца Авеля, желая соединить вокруг себя свое многочисленное потомство, построил город, которому дал имя своего первородного сына. Энох был отцом Гаидада, Гаидад родил Малелеила, Малелеил родил Мафусала, Мафусал родил Ламеха. Последний стал первым многоженцем; его жен звали Ада и Цилла. Однажды он приходит к ним и говорит: «Ада и Цилла! послушайте голоса моего; жены Ламеховы! внимайте словам моим: я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне; если за Каина отметится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро» (Быт. 4:23-24). Эти слова произвели тысячи споров между толкователями; некоторые утверждали, что Ламех убил Каина; другие в этих словах Ламеха к своим женам видели только начало взаимной защиты. Его дети были: Иовил, отец скотопиталей, которого принимали за Палеса греков; Иувал, его брат, изобретатель многих музыкальных инструментов, принимаемый за Аполлона; Фовел, из которого сделали Вулкана, потому что он ковал железо; и Ноема, его сестра, которую смешивали с Венерою, потому что ее имя значит «прелестная». Касательно потомства Каинова Священное Писание ограничивается более общими известиями; оно не показывает нам, когда родился такой-то и когда умер, сколько времени жил и какое имел потомство. А под конец и совершенно его теряет из виду, сосредоточивая свое внимание на избранном племени Божием.

АВЕНИР, сын Пира, из колена Вениаминова, родственник Саула. Он был военачальником царя израильского и отличался между прочими воинами своею неустрашимостью. После несчастной кончины Саула Авенир посадил на царство Иевосфея и хотел решить дело о престолонаследии оружием. Предводительствуя войском, закаленным в боях, Авенир выступил против Давида. Сначала думали решить спор, избрав с той и другой стороны по двенадцати воинов. Но эти двадцать четыре храбрых воина пали все до одного, и, следовательно, битва осталась нерешенною. Иоав, военачальник Давида, решился дать общее сражение, удержал за собою поле битвы и бросился преследовать приверженцев Иевосфея. Асаил, один из братьев Иоава, который был быстрее серны, нагнал Авенира. «И оглянулся Авенир назад и сказал: ты ли это, Асаил? Тот сказал: я. И сказал ему Авенир: уклонись направо или налево, и выбери себе одного из отроков, и возьми себе его вооружение. Но Асаил не захотел отстать от него. И повторил Авенир еще, говоря Асаилу: отстань от меня, чтоб я не поверг тебя на землю; тогда с каким лиием явлюсь я к Иоаву, брату твоему?» (2 Цар. 2:20- 22). Асаил презрел его великодушие и был убит Авениром. Но и после этой победы долго опустошительная война продолжалась. Наконец Авенир, недовольный Иевосфеем и видя, что он рано или поздно падет, явился к Давиду, чтоб отдаться и покорить ему мятежные племена. Царь принял храброго воина с отверстыми объятиями и обходился с ним и со всею его свитою очень почтительно. «Я пришел, - сказал ему Авенир, - соединить всех детей Израиля, и ты будешь царствовать над двенадцатью коленами». Спустя некоторое время после того, как Авенир вступил в службу Давида, Иоав возвратился, обремененный добычею, которую отнял у разбойников, опустошавших страну. «Зачем отпустил ты Авенира? - сказал он дерзко царю. - Разве ты не видишь, что он приходил к тебе высмотреть состояние твоих сил?» Сказав эти слова, он вышел и, не уведомив Давида, послал послов к Авениру, прося его возвратиться в Хеврон. Авенир, ничего не подозревая, возвратился, а Иоав, остановив его во вратах города, отвел в сторону, как будто для разговора, и поразил кинжалом, в то время когда несчастный всего менее ожидал этого. Предлогом к такому беззаконному убийству была смерть Асаила, но надобно думать, что сюда примешивалось и честолюбие. Иоав, всесильный у Давида, который не мог обойтись без него, боялся соперничества человека, храбрости и благоразумию которого удивлялись во всем царстве. Лишь только царь был уведомлен об этом преступлении, как вскричал с негодованием: «Невинен я и царство мое вовек пред Господом в крови Авенира, сына Нирова; пусть падет она на голову Иоава и на весь дом отца его; пусть никогда не остается дом Иоава без семеноточивого, или прокаженного, или опирающегося на посох, или падающего от меча, или нуждающегося в хлебе» (2 Цар. 3:28-29). Потом приказал приготовить великолепные похороны и сам шел за его гробом. Во время плача всех присутствовавших он произнес эти высокие слова: «Ты не умер смертью Навала; твои руки и ноги никогда не были отягчены цепями, но ты пал, подобно тем, которые сделались жертвою великого преступления; будем плакать, ибо храбрейший из нас мертв». Этот день был днем печали для всего Израиля, а царь возненавидел сына Саруина, который сократил его жизнь горечью (см. Давид, Иевосфей, Иоав).

АВЕССА, брат Иоава, один из «тридцати сильных Давидовых», заслужил это имя, убив своим копьем триста неприятелей. Он встречается во всей истории Давида разделяющим славу и опасности своего брата. Авесса предводил иногда один войском и везде показывал величайшую неустрашимость. Он был счастливее Иоава и сохранил свою славу чистою и непомраченною (см. Давид, Иоав).

АВЕССАЛОМ, сын Давида и Маахи, дочери царя гедсурского. Он был красивейший из сынов Иуды, замечателен особенно по своим длинным волосам, о которых тщательно заботился. Кровосмешение Амнона и Фа-мари дало случай развернуться его смелому и предприимчивому характеру. Прошло уже два года по совершении этого преступления; Авессалом глубоко хранил ненависть в своем сердце, как драгоценное сокровище, пока не предоставился благоприятный случай мести. Раз он пригласил всех братьев на пир по случаю стрижки овец и получил от царя позволение пригласить к себе Амнона. А между тем слугам дал следующее повеление: «Когда увидите, что Амнон опьянеет, бейте его смело, не бойтесь, ибо я вам приказываю». Его воля была исполнена, Амнона убили. Устрашенные этим низким убийством, прочие братья его сели на своих мулов и ускакали в Иерусалим. Но еще до их прибытия в город слух о преступлении распространился, и рассказывали, что будто все сыновья царя убиты Авессаломом. Преступный сын не смел явиться к разгневанному отцу и удалился в Гедсур, к отцу своей матери. Прошло три года, он не получил еще позволения возвратиться в отечество. Но время ослабило печаль царя, и чувство гнева уступило место отеческой любви. Этою переменою Иоав сумел очень хорошо воспользоваться, чтобы возвратить к отцу виновного сына. Он научил одну женщину прийти к царю и сказать ему следующим образом: «Я несчастная вдова и имела двух сыновей; однажды они заспорили в поле, и так как не было никого, кто разнял бы их, то один из них убил своего брата. Теперь отец требует, чтобы я выдала убийцу, который должен быть наказан, и таким образом они мне не оставят наследника, имя моего супруга исчезнет во Израиле, и исчезнет, не оставив после себя следа». Эта аллегория имела счастливое действие, и Авессалом получил позволение возвратиться в отечество. Но и здесь в продолжение двух лет Давид упорно отказывался допустить сына к себе. В это время Авессалом имел трех сыновей и одну дочь, по имени Фамарь, редкой красоты. Утомленный тщетным ожиданием войти в милость к отцу, он дважды призывал Иоава, но тот каждый раз отказывался к нему прийти; чтобы заставить упорного явиться к себе, Авессалом приказал своим рабам сжечь его гумно и, когда Иоав пришел к нему, сказал: «Я просил тебя прийти ко мне и узнать, говорил ли ты царю обо мне, иначе зачем было призывать меня в Гедсур, если я никогда не должен видеть лицо отца моего; если он помнит еще о моем преступлении, то пусть прикажет умертвить меня». Иоав пересказал эти слова Давиду, который принял своего сына и облобызал его. Но для этого неблагодарного сына недостаточно было сильно огорчить отца, он желал еще его престола; великолепием и пышностью он ослеплял глаза народа, лестью и ласковым обращением с подданными приобрел любовь их; на площадях он являлся окруженный колесницами и всадниками, впереди которых шла стража из пятидесяти человек, часто вставал утром и садился у ворот города: лишь только проходил какой-нибудь человек, искавший суда у царя, он говорил ему: «Из какого ты рода?» - «Из такого-то колена, слуга твой». - «Ты прав, но нет никого, кто бы выслушал тебя. Ах, если б я был судьею, то всякий, кто ищет суда и прав, недолго бы ожидал правосудия». Если кто-нибудь приближался к нему, чтобы приветствовать, он простирал руки и целовал пришедшего. Такое поведение имело полный успех, и Авессалом, после четырехмесячного приготовления, думал, что без боязни мог поднять знамя бунта. Поэтому он удалился в Хеврон, под предлогом исполнения обета, и, собрав вокруг себя многочисленных своих приверженцев, двинулся на Иерусалим, откуда отец его должен был бежать. Известны кровосмешение Авессалома, совет Ахитофела, разрушенный советами Хусии, и кровавое сражение, в котором войско его было обращено в бегство. Чтобы спастись от своих неприятелей, он, надеясь на быстроту своего мула, пустился в лес, находившийся близ поля сражения. Но, проезжая мимо одного дерева, повис на своих прекрасных волосах и был убит в этом состоянии Иоавом. Тело его брошено было в глубокий ров и завалено камнями (см. Ахитофея, Давид, Иоав и Хусий).

АВИАФАР, называемый также АВИМЕЛЕХОМ (1040 г. до Р. X.), по имени его отца, десятый первосвященник иудейский; он спасся, против всякого ожидания, от убийства Саулова, в котором погибли священники Номвы (см. Ахимелех). Избежав смерти, Авиафар, разумеется, должен был пристать к стороне Давида и от него ожидать себе защиты. Но сын Иессея находился сам тогда в стесненном положении; его преследовал страшный гнев Саула. Поэтому-то Давид и не мог дать Авиафару ничего, кроме убежища между своими спутниками, да и это благодеяние не могло считаться надежным по тогдашним обстоятельствам нового помазанника Божия. Несмотря на это, Авиафар, будучи убежден, что проклятие неба поразит убийцу левитов, благословение же Божие всегда будет сопутствовать своему избраннику, не колебался возложить на Давида свою надежду, которую последствия не замедлили оправдать. Давид принял сына Авимелехова с радостью. Ему приятно было видеть между своими подданными человека, который по закону должен быть первосвященником. Посему он не колебался возложить на него первосвященство, которое тот наследовал от своего отца. Между тем и Саул, со своей стороны, без сомнения, для того, чтобы довершить свою месть за мнимую неверность Авимелеха, так бесчеловечно умерщвленного им, возложил ту же должность на Садока. Обычай избирать двух первосвященников, которые попеременно каждый год отправляли свое служение, утвердился еще прежде; и так избрание Авиафара с одной стороны и Садока с другой не было бы в строгом смысле противно закону, если бы до самой смерти Саула эти два первосвященника не отправляли вместе своего служения, один в стране Сауловой, другой в Давидовой. Но предсказание, данное Илию, что первосвященство отнимется от его потомства, должно было исполниться буквально, и Садок, без сомнения, был избран Господом для его исполнения (см. Садок). Авиафар, приверженный своему благодетелю, был призван для совершения в третий раз помазания Давида на царство, когда после смерти Саула захотели торжественно совершить этот обряд в Хевроне. С сего времени Садок, присоединившись к Давиду, разделял с Авиафаром первосвященническое служение и исполнял его по древнему обычаю попеременно каждый год. Это время, весьма важное в жизни царя-пророка, было временем, когда, не принуждая своих подданных сражаться друг с другом и не давая взбунтовавшемуся Авессалому возможности отцеубийства, он считал себя обязанным удалиться и показать через то, что с покорностью повергается под карающую руку Провидения, которого его сын был только орудие. Он принял с чувством филистимлян, уроженцев гефских, которые присоединились к его войску, и едва успел выразить им свое удивление и признательность, как увидел приближавшихся левитов под предводительством Садока, несших с собой Ковчег Завета; между тем как Авиафар, облаченный в ефуд, как очередной первосвященник, вел с собою народ, который весь отправился на берега потока Кедрского. Давид был сильно тронут таким поступком народа и первосвященников; уважая святыню, которую первосвященники считали себя обязанными вынести из скинии в это критическое время, он не позволил подвергать ее, как во времена Илия, осквернению если не от иноплеменников, то по крайней мере от своих взбунтовавшихся подданных, приказал левитам возвратить Ковчег Завета в Иерусалим, прося Ахимааса и Ионафана, сыновей первосвященников, уведомлять о всем, что может относиться к его делу. Послушные воле монарха, левиты предприняли обратный путь в город, где их молитвы возвысились за помазанника Божия и откуда они могли, не возбуждая подозрений, уведомлять о принятых решениях и об угрожавших ему опасностях. Таким образом, вскоре после собрания совета, на котором Хусия, одержав верх над изменником Ахитофелом, получил отсрочку исполнению плана, состоявшего в немедленном нападении на Давида, Ахимаас и Ионафан поспешили к царю, чтобы посоветовать ему перейти немедленно Иордан. По разительно ясному покровительству неба, показанному еще их отцам, подозрение не постигло их, они бежали в Ваурим, скрываясь в колодезе от посланцев Авессалома. Давид последовал этому совету, и победа увенчала помазанника Божия. Давид, видя, что после смерти возмутителя колено Иудино, к которому он принадлежал как по своей любви, и по рождению, так долго не присылает ему свидетельства в верности, обратился к первосвященникам, благоразумие которых уже было известно, и через их посредство получил от этого колена залог покорности и послов для удостоверения царя. Если бы менее была известна нетвердость характера большей части людей, то нельзя было бы предположить, чтобы первосвященник, так много обязанный Давиду, вздумал когда-либо изменить ему и нарушить клятву, которую он дал, Однако ж это случилось; не должно ли смотреть на примеры измен, подлостей, несдержанных обещаний, страшной неблагодарности как на уроки, назначенные Провидением для назидания народов и, по несчастию, слишком мало известные или вовсе непонятые? Давид назначил Соломона своим преемником; но Адония, его первенец, утверждал, что он имеет большие права на престол, и не поколебался провозгласить себя царем. Без сомнения, в таких обстоятельствах обязанностью первосвященника, которому эти домогательства были известны, было объявить о них царю и ожидать его повелений; но низкая ли зависть воодушевляла Авиафара против Садока, его брата по достоинству, товарища по доверенности царю, или честолюбие управляло его поведением, только он пристал к стороне возмутившегося сына. В то время, когда Давид, удерживаемый в постели крайнею слабостью, не мог показаться пред народом, он отправился с Иоавом, дворцовыми стражами и левитами на свидание с Адониею, который, будто бы для жертвоприношения и праздника, созвал их сюда с прочими сыновьями Давида, исключая Соломона, и здесь Авиафар провозгласил нового царя. Столь явная измена требовала примерного наказания, между тем Соломон, без сомнения, по настоянию отца, ограничился объявлением первосвященнику своего неудовольствия и неблаговоления. Только уже после смерти Давида упорство Авиафара, по-прежнему приверженного Адонии, показалось заслуживающим более строгого наказания. В самом деле, Соломон не мог сомневаться, что по его совету Адония требовал в супруги Ависагу, сунамитянку, ту молодую девицу, которая была избрана для согревания ослабевших членов состарившегося Давида. Поэтому, когда меч Ваней совершал справедливый суд над сыном Давида, Соломон призвал Авиафара и строго упрекал его в неблагодарности и измене, потом прибавил: «Может быть, я должен был бы осудить тебя на смерть и таким образом наказать за измену; но я помню, что ты носил Ковчег Господень пред моим отцом, которому ты сопутствовал во всех опасностях, итак, ступай, удались в Анафоф и не являйся никогда ни в Иерусалиме, ни при дворе». Так исполнилось предсказание, данное Илию, и колено Елеазара одно с сего времени имело право на первосвященническое достоинство, которое после не было ни передаваемо в другую фамилию, ни разделяемо между двумя первосвященниками, исключая последние времена царства Иудейского.

АВИАФАР и АХИТУВ I (1091 г. до Р. X.), и тот и другой - восьмой первосвященник иудейский. Хотя смерть Илия и его двух сыновей в то время, когда Ковчег Завета подпал под власть филистимлян, не обязывала, по-видимому, иудеев назначить ему преемника, потому что храм был лишен самого драгоценного сокровища, богослужение было прервано и в святилище было запустение, однако иудеи верили, что Господь не оставит их и возвратит в свой храм Кивот Завета. К этому-то времени и надобно отнести избрание двух первосвященников, которые попеременно каждый год должны были исправлять свое служение. Авиафар и Ахитув были назначены общим голосом; им дано только первосвященство, потому что правление Илия было источником многих беспорядков и бедствий народных; поэтому, опасаясь того же, иудеи и не хотели сохранить судебную власть в его семействе. Ахитув умер первьш, и сын его Ахия, или Ахимелех, наследовал ему и отправлял первосвященническую обязанность с дядею своим Авиафаром (см. Ахия), о котором ничего особенного не передано нам.

АВИВА, сын Гамалиила, из фамилии весьма значительной между иудеями; получил крещение, будучи обращен ко Христу апостолом Павлом (см. Гамалиил).

АВИГЕАЛ, жена Навала, человека богатого, но жестокого и скупого. Она умела укротить гнев юного Давида своими просьбами и красотою. После смерти Навала Давид взял ее в супруги, и она сопровождала его с мужеством во всех его походах, пока Господь не даровал ему обещанного царства (см. Давид).

АВИМЕЛЕХ - это имя, которое на еврейском языке значит «отец царя», кажется, было общим именем всех царей герарских. Один из них похитил Сарру, которую Авраам выдал за свою сестру, но, по повелению Господа, возвратил ее супругу. Священное Писание еще говорит о другом Авимелехе, также царе герарском и, вероятно, сыне предыдущего. Он впал в то же заблуждение, похитив Ревекку, которую Исаак также выдал за свою сестру, но тотчас исправил свою ошибку, лишь только узнал, кто она. Поведение этих двух царей показывает, каким ужасным грехом в эти древние времена считали блуд (см. Авраам, Исаак, Ревекка, Сарра).

АВИМЕЛЕХ, см. Ахия. первосвященник,

АВИМЕЛЕХ, побочный сын Гедеона, честолюбивый и жестокий тиран, которого Бог употребил орудием для наказания израильтян, впавших в нечестие после смерти Гедеона. Не успел еще этот великий человек закрыть глаза, как неверный народ возвратился к своему привычному неповиновению, предался снова поклонению Ваалу и показал самую черную неблагодарность к семейству Гедеона, который освободил их от врагов. Авимелех, побочный сын Гедеона, имевший жену из Сихема, захотел наследовать власть отца. Предвидя, что намерение встретит препятствие, он старался сначала снискать себе приверженцев в городе Сихеме, где родственники его жены имели большой вес. Действительно, посредством их он приобрел любовь жителей этого города и получил семьдесят сиклей серебра (около 30 р. серебром) из общественной казны. С этой суммой Авимелех набрал себе шайку бродяг и отправился с ними в Ефру, в дом своего отца. Здесь находились его семьдесят братьев, законных сыновей Гедеона. Авимелех захватил их и обезглавил на одном камне, исключая Иоафана, самого младшего, который успел спастись бегством. Когда сихемляне и жители города Мелло собрались под дубом Сихемским, где обыкновенно происходили общественные собрания, для избрания царем Авимелеха, Иоафан, зная об этом собрании, вышел из своего убежища и предстал пред собранием на горе Гаризин. Здесь, стоя пред народом, он громким голосом произнес следующий аполог: «Однажды деревья собрались, чтобы избрать себе царя, и сказали маслине: будь нашим царем! Маслина отвечала: могу ли я оставить мой сок и мое масло, которые употребляются в храме Божием и в домах человеческих, чтобы стать выше деревьев? Деревья обратились к смокве: иди царствуй над нами! Смоква отвечала: могу ли я оставить мою сладость, мои отборные плоды, чтобы возвыситься над деревьями? Тогда деревья обратились к виноградной лозе: иди и управляй нами! Виноградная лоза отвечала: могу ли я оставить мое вино, которое радует Бога и людей, чтобы стать выше деревьев? Наконец, все деревья сказали терновнику: иди и царствуй над нами! Терновник отвечал: если вы меня избираете царем, то поспешите и укройтесь под моею тенью, если не хотите, чтобы огонь вышел из терновника и пожрал кедры ливанские!» После этого аполога, который есть древнейший пример восточного красноречия, всегда исполненного иносказаний, Иоафан прибавил: «Теперь вы видите, хорошо ли сделали, избрав Авимелеха царем, так ли должно обходиться с семейством Гедеона и признали ли вы услуги того, который сражался за вас и подвергал свою жизнь стольким опасностям, спасая вас от рук мадианитян. Хорошо ли вы сделали, восстав на дом моего отца, убив семьдесят сынов его на одном камне и сделав сына его служанки своим царем. Если вы с домом Гедеона поступили так, как должно, то пусть Авимелех будет вашим счастьем, а вы счастьем его. Но если вы сделали дурно, то пусть огонь Авимелеха пожрет жителей Сихема и Мелло, пусть огонь жителей Сихема и Мелло пожрет Авимелеха». Сказав эти слова, он бежал в Виру и скрылся в горах близ Иерусалима, страшась гнева Авимелеха - своего брата. Авимелех царствовал без сопротивления, и царствование его было спокойно три года. Но в это время произошел раздор между ним и жителями Сихема, которые стали презирать и упрекать его в убийстве братьев. Город взволновался, чернь вооружилась против царя и богатейших граждан, находившихся на стороне царя. Авимелех и его приверженцы были изгнаны из города, и, чтобы воспрепятствовать его возвращению, учреждена была стража в ущельях гор и во всех проходах. Гаал, сын Аведа, присоединился к возмутившемуся народу со всеми своими братьями, и с сего времени волнение приняло характер угрожающий. Праздники и суеверные обряды в храме Ваала поддерживали волнение умов. Частые нападения опустошали соседние поля и огорчали Авимелеха, который, лишь только узнал о соединении Гаала с мятежниками, решился идти к Сихему и взять его приступом. Но город был бдительно охраняем, и только после больших усилий ему удалось подступить к стенам. Наконец после битвы, продолжавшейся целый день, он овладел им, истребил всех жителей, город разрушил совершенно и на развалинах его посеял соль. Между тем крепость держалась еще, наполненная многочисленною толпою мужчин, жен и детей, которые, видя страшную месть тирана, искали ободрения в мерзких жертвоприношениях Ваалу. Но ничто не могло остановить гнев Авимелеха. Он собрал вокруг крепости огромное количество хвороста и зажег. Тысячи мужчин и женщин погибли в этом пожаре. После взятия крепости Авимелех пошел к городу Фивис, который находился в трех милях от Сихема и также был в союзе с мятежниками. Завладевши этим городом, победитель хотел сжечь башню, в которой укрылось множество мужнин и женщин; в это время одна женщина бросила в него обломком жернова и раздробила ему череп. Авимелех, чувствуя, что ранен смертельно, и не желая погибнуть от руки женщины, приказал своему оруженосцу умертвить себя. Таким образом, Авимелех получил «награду» за свое честолюбие и свои преступления, сихемляне также были наказаны за то, что содействовали его намерениям, точно так, как предсказал Иоафан.

АВИРОН, см. Корей, Дафан и Афирон.

АВИСУЙ, первосвященник, см. Авиуд.

АВИУД, или АВИСУЙ (1400 г. до Р. X.), четвертый первосвященник иудейский, сын Финееса, внук Елеазара и, следовательно, правнук Аарона, имел преемником Воккия. Священное Писание не сообщает нам никаких подробностей ни о его жизни, ни о его служении. Александрийская хроника делает его современником Аода, второго судьи израильского, а Иосиф Флавий (Ant. кн. V, гл. последняя) называет его Авиезером.

АВИУД, сын Аарона (см. Надав и Авиуд).

АВИЯ, (946-944 гг. до Р. X.), царь иудейский, сын Ровоама и внук Соломона, взошел на престол в 946 г. до Р. X., в возрасте около сорока лет. Его мать Мааха, или Михея, дочь Авессалома, или Уриила, из Гаваи, в колене Вениаминовом, была любима Ровоамом больше прочих жен. Хотя и это предпочтение матери могло споспешествовать избранию Авии в преемники, однако юный князь, казалось, был рожден для того, чтобы носить венец Давида. Ровоам, избрав его прее: ликом себе, поступил сообразно с требованиями сердца и справедливости, потому что он был мудрее и сильнее других его детей. Авия имел все качества, которые делают царей великими, а в обстоятельствах, в которых находилось царство Иудейское, ослабленное отделением десяти колен, его личные достоинства обещали блестящее царствование. Его добродетель, величие души и благоразумие снискали ему любовь и одобрение народа еще прежде избрания на царство. Ровоам приготовил любимого сына к венцу еще с самых юных лет, воспитав его при себе, тогда как другие его братья были рассеяны в различных городах Иудейского царства. После смерти Ровоама Авия был единодушно провозглашен царем. Долгое время он с нетерпением ожидал дня, в который бы мог дать свободу своей силе и своему воинственному духу. Под сенью престола своего отца он питал надежду о покорении царства Израильского, которое было погружено в нечестие, разврат и идолопоклонство. Решившись напасть на Иеровоама, он сначала постарался избежать путей нечестия, по которым блуждал его отец. Верный повелениям Божиим, он сначала старался привлечь на себя благословение Бога брани, которое столько побед доставляло Давиду. Авия дал обет быть орудаем Божественной мести для идолопоклонников. В то время Господь объявил Иеровоаму, устами пророка Ахии, о смерти его любимого сына и пресечении всего колена, которое сделается добычею псов и птиц небесных. И это решение показывает, что Бог, по неисповедимым своим путям, часто наказывает или награждает детей за отцов. Авия относил к себе следующие слова пророка: «Господь утвердит во Израиле царя, который поразит дом Иеровоамов». Это проклятие подало мысль еще Ровоаму, отцу Авии, напасть на колена, отделившиеся от Иуды; но попытка не удалась. И Авия, воцарившись, тотчас решился начать войну с израильтянами. Для сего он собрал до 400 тысяч войска, храброго и доверчивого к уму своего царя, и, предводительствуя этою армиею, царь иудейский проникнул в центр страны неприятельской. Царь израильский, который был всегда врагом дома Давидова, со времени отпадения десяти колен, встречал своего врага с 800 тысячами войска в колене Ефремовом. Авия занял гору Семерон, а Иеровоам расположился станом в долине пред этою горой. Здесь-то ясным показалось, что Господь для наказания этого неблагодарного народа, столько раз изменявшего своему Богу и благодетелю, допустил разделиться ему на два отдельных царства, неприязненные одно другому и, несмотря на единство происхождения, ненавидящие смертельно друг друга. И то оружие, которое иудеи были должны обратить на врагов имени Божия, теперь в безумной злобе они обращают сами против себя, так кровь, которая должна проливаться на поле брани за славу имени Иеговы, теперь льется для наказания нечестия и злобы их же самих; пред началом сражения Авия решился попытаться образумить израильтян увещеванием, не прибегая к оружию; поэтому и обратился со следующими словами: «Не знаете ли вы, что Господь Бог Израилев дал царство Давиду над Израилем навек, ему и сыновьям его, по завету соли [вечному]? Но восстал Иеровоам, сын Наватов, раб Соломона, сына Давидова, и возмутился против господина своего. И собрались вокруг него люди пустые, люди развращенные и укрепились против Ровоама, сына Соломонова; Ровоам же был молод и слаб сердцем и не устоял против них. И ныне вы думаете устоять против царства Господня в руке сынов Давидовых, потому что вас великое множество и у вас золотые тельцы, которых Иеровоам сделал вам богами. Не вы ли изгнали священников Господних, сынов Аарона, и левитов и поставили у себя священников, какие у народов других земель? Всякий, кто приходит для посвящения своего с тельцом и с семью овнами, делается у вас священником лжебогов. А у нас - Господь Бог наш; мы не оставляли Его, и Господу служат священники, сыны Аароновы, и левиты при своем деле. И сожигают они Господу всесожжения каждое утро и каждый вечер и благовонное курение, и полагают рядами хлебы на столе чистом, и зажигают золотой светильник и лампады его, чтобы горели каждый вечер, потому что мы соблюдаем установление Господа Бога нашего, а вы оставили Его. И вот, у нас во главе Бог, и священники Его, и трубы громогласные, чтобы греметь против вас. Сыны Израилевы! не воюйте с Господом Богом отцов ваших, ибо не получите успеха». Иеровоам начал готовиться к битве, обошел гору, чтобы напасть на своего врага со всех сторон. Царь иудейский, чувствуя слабость своих сил, не надеясь одолеть противника, у которого было до 800 тысяч храброго войска, прибегнул с молитвою о помощи к Богу, и Всемогущий внял просьбам раба Своего. Иуда, при трубном звуке священников, подкрепляемый невидимою силою, стремительно бросился на своего врага, который, чувствуя на себе руку гнева Божия, объятый непонятным страхом, обратился в постыдное бегство, беззащитно погибая под ударами иудеев, немилосердно преследующих его. Авия употреблял все усилия, чтобы догнать Иеровоама и взять в плен, но не мог, царь израильский успел спастись. Верно, Господь благоволил доставить этому нечестивому царю несколько времени на покаяние, чем он, впрочем, не воспользовался и умер таким же нечестивцем. Три крепости, Иесина, Ефрон и Вефил, пали в руки победителя со всеми своими жителями и зависящими от них полями. В Вефиле Авия, преследовавший Иеровоама, остановился и возвратился в Иерусалим; но война, ограничившаяся только маленькими стычками, продолжалась почти во все царствование Авии. Но эта блистательная победа была гибельна добродетели и мужеству царя иудейского; он забыл, что своим торжеством обязан был покровительству Божию, и сердце его удалилось от Бога. Развращенный матерью своею Маахою и своими царедворцами, победитель Иеровоама впал в самое постыдное идолопоклонство. И он ходил во всех грехах отца своего, которые тот делал прежде него, и сердце его не было предано Господу Богу его, как сердце Давида, отца его (3 Цар. 15:3). Как прежде он ни о чем не думал, кроме войны, так теперь не заботился ни о чем, кроме удовольствий. Он взял себе четырнадцать жен, от которых имел двадцать два сына и шестнадцать дочерей. Наконец, забыв все обязанности государя, погряз в постыдную леность и сладострастие. Господь, раздраженный его неблагодарностью, решился наконец сократить его дни в наказание за его беззакония и призвал к своему судилищу. Авия умер в девятом месяце в третий год своего царствования и погребен в Иерусалиме во гробе своих отцов.

АВРААМ (2180 г. до Р. X.) - одно из величайших библейских лиц. Вся древность, весь Восток наполнены воспоминаниями об Аврааме. Для иудея и магометанина, как и для христианина, он есть отец верующих; сами греки свидетельствовали о нем, и нельзя без сожаления вспомнить о потере книги, которую составил о нем Гекатий Милетский, историк, предшествовавший Геродоту. Мы увидели бы, может быть, в ней много такого, о чем теперь знаем. Протекло более десяти веков после потопа (1072 г. до Р. X.); не говоря уже об Индии и Китае, Азия видела возвышение царства Ассирийского и многих других народов, менее славных, каковы елемитяне (персы); царство фараонов, управляемое в это время царями-пастырями, не преставало быть в цветущем состоянии. Почти все уже забыли истинного Бога и поклонялись идолам. Множество ложных служений, введенных в мир, скоро изгладили в народах великую и спасительную веру в единого Бога - мздовоздаятеля и карателя преступлений, когда этот Бог, по неисповедимым путям Своего промысла, благоволил избрать праведника, который сохранил бы эту веру во всей ее чистоте. Авраам, сын Фары, внук Нахора и десятый из патриархов, происходящих по прямой линии от Сима, был этим праведником, который между всеми людьми заслуживал благоволение Божие. Авраам родился в 3328 г. от сотворения мира, в 1072 г. после потопа, что соответствует 2180 г. до Р. X. В юности он жил со своим отцом в городе Ур, в стране халдеев, которые преданы были идолопоклонству - савеизму, менее грубому, чем другие. Здесь-то будущий отец верующих взял в супруги себе Сарру, которая долгое время оставалась бесплодною. После смерти отца, достигнув 75 лет, он поселился в городе Харране в Месопотамии, когда Бог повелел ему оставить эту страну и идти в землю, которую Он укажет. «И Я произведу от тебя великий народ, - говорил Бог Аврааму в явлении, - и благословлю тебя, и возвеличу имя твое, и будешь ты в благословение; Я благословлю благословляющих, тебя, и злословящих тебя прокляну; и благословятся в тебе все племена земные» (Быт. 12:2-3). Этими словами Авраам делается отцом всех верующих, а его потомство источником, откуда благословение разольется на всю землю. В этом обетовании под благословением надобно разуметь пришествие Мессии, столько раз предсказанное нашим отцам, который должен быть Спасителем всех язычников и всех народов мира. Таким образом, это благословенное имя, обетованное Еве, делается также семенем и отраслию Авраама. Авраам, не колеблясь, повиновался и увел с собою Лота и Сарру. По пришествии в Ханаанскую землю, в одно место, называемое Сихем, Господь снова явился Аврааму и сказал ему: «Я дам эту землю твоему потомству». Патриарх воздвигнул в этом месте алтарь истинному Богу, Который явился ему. Проходя между Вефилем и Гаием, он поставил еще два алтаря. Скоро голод заставил Авраама удалиться в Египет. Фараон этой страны прельстился красотою Сарры, которую Авраам выдал за свою сестру и которая, по мнению многих толкователей, была действительно его сестра по отцу (см. Сарра). Трудность составить священный союз между идолопоклонниками делала эти браки, а следовательно, и брак Авраама, необходимыми и, следственно, законными. Извиним ли мы со священными толкователями выдумку Авраама и скажем ли вместе с ними, что он употребил «невинное благоразумие», основываясь на том, что она была вместе и жена, и сестра его? Не прибегая ни к каким предположениям и догадкам, скажем просто, что грубость нравов на Востоке извиняла и оправдывала этот обман. Иностранец, пришедший в страну с прекрасною супругою, подвергался многим опасностям; пришедший же с сестрою не мог страшиться ничего. Это и случилось в самом деле. Народ и вельможи египетские удивлялись красоте Сарры, но не делали ничего Аврааму, только сказали о ней фараону, который приказал ее привести в свой дворец и мнимому брату ее надарил овец, волов, ослов и слуг. Но Господь поразил казнями фараона, который, узнав наконец, что она жена иностранца, тотчас возвратил ее мужу, жалуясь только на то, что об этом ему не было сказано прежде. Хотя этот царь, говорит св. Амвросий, был язычник, однако питал величайшее презрение к блуду. Он дал повеление заботиться об Аврааме своим людям, а они проводили до самых границ Египта его, Сарру и все то, чем он владел. Хотя поведение фараона заслуживает быть примером, однако легко угадать по предшествовавшему рассказу, что часть Египта, подвластная этому царю, не была ни столь значительна, ни столь внимательно управляема, как можно было бы думать. Прекрасная иностранка, которая возбуждает столь большое внимание и столь живое удивление; царь, уведомленный о ее прибытии тотчас своими вельможами; похищение сестры человека, который со всем своим домом приходит искать гостеприимства; деспотизм, который является столь беззаконным и зверским образом, не дают повода думать ни о большом государстве, ни об образованном народе. Рассказ Иосифа Флавия, который он прибавляет к рассказу Священного Писания, еще более подтверждает эту догадку. Фараон, которого некоторые писатели почитают Кертосом, царем фимвс-ким и современником Мериса, позволяет Аврааму разговаривать с ученейшими людьми своего царства. Эти разговоры показали мудрость и обширность познаний мудрого и добродетельного иностранца. Авраам, по его рассказу, научил египтян началам арифметики и астрономии. Из Египта патриарх с племянником своим Лотом возвратился в землю Ханаанскую, туда, где он жил прежде, между Вефилем и Гаием, где находился алтарь, воздвигнутый им при первом прибытии сюда. Здесь он призвал имя Божие. Скоро домашние Авраама и стада его и его племянника сделались так многочисленны, что одна область уже не могла прокормить их, и притом пастухи обоих патриархов часто спорили между собою. Тогда Авраам сказал Лоту: «Да не будет раздора между мною и тобою, и между пастухами моими и пастухами твоими, ибо мы родственники; не вся ли земля пред тобою? отделись же от меня: если ты налево, то я направо; а если ты направо, то я налево» (Быт. 13:8- 9). Лоту понравилась богатая пажитями Содомская долина, орошаемая водами Иордана; он и занял ее. Авраам удалился в Мамври, страну, покрытую лесом. Здесь он воздвигнул алтарь Господу, Который снова возобновил с ним свой союз и обещал, что потомство его умножится, как песок земной. Между всеми патриархами особенно жизнь Авраама отличается благородною простотою. Сильный не менее окружавших его царей, он находил главное богатство в своих многочисленных стадах. Множество верных рабов счастливо жили под его мудрыми законами. Сохраняя мир в недрах своего семейства, он имел сношения с иностранцами, заключал с ними союзы и щедро платил им за все услуги. Его нравы были невинны и чисты; религиозное служение истинному Богу, дела благодеяния и гостеприимства, заботы о семействе, бдительность над многочисленными пастухами составляли тихую и спокойную жизнь. Однако ж и она была не без трудов и опасностей: Ходоллогомор, царь еламитский (персидский), соединившись с Амарфалом, царем сеннаарским, Ариохом, царем елласарским, и Фаргалом, в Священном Писании называемым царем народов, напали на пять царей Пентаполя, то есть городов Содома, Гоморры, Адамы, Севоима и Сигара, которые, будучи двенадцать лет их данниками, наконец сбросили иго. По этому счислению легко понять, что первые цари были не что иное, как начальники не слишком значительных племен, шайки которых мы видим и ныне в этих странах, где сохранилась и доселе жизнь пастушеская и кочевая. Иосиф Флавий говорит, что Ходоллогомор был подданный или данник ассириян. Цари Пентаполя были разбиты, и в числе пленных уведен Лот. При известии об этом Авраам собирает своих рабов, которых число простиралось до трехсот восемнадцати человек, соединяет их с рабами своих соседей и, разделив на два отряда, нападает при темноте ночи на врагов, обращает в бегство, преследует до Дамаска, на фаницах Келесирии, возвращает всю добычу, награбленную в Пентаполе, Лота и всех пленных. Цари содомский и салимский пришли благодарить Авраама за освобождение их подданных. Патриарх отдал десятую часть добычи Мельхиседеку, царю салимскому, священнику Бога Вышнего и поклоннику истинного Бога; царь содомский хотел взять только пленников, а всю прочую добычу оставить патриарху. Авраам благодарил его, говоря: «Я не хочу, чтобы говорили, будто ты обогатил Авраама». Жители Пентаполя во зло употребили независимость и спокойствие, доставленные им патриархом, и предались страшному разврату. Вопль их нечестия взошел до небес; во всем Содоме не нашлось даже десяти праведников, за которых Авраам мог бы испросить у Бога помилование всем грешникам этих городов. Из всех жителей долины Сиддим только Лот и его две дочери были пощажены. Обетование Божие, делавшее Авраама отцом многочисленного потомства, это обетование, повторенное опять после победы дамасской, не исполнялось; патриарх видимо старел, а Сарра не имела еще сына благословения. Не одаренная такою живою верою, как ее супруг, Сарра, видя себя бесплодною, потеряла надежду на потомство. Она дала мужу своему вместо себя Агарь, свою рабу, чтобы иметь от него детей; Агарь родила Измаила (2094 г. до Р. X.); Аврааму было тогда восемьдесят шесть лет. Спустя тринадцать лет Бог снова посетил святого патриарха - это было шестое явление - и снова подтвердил с ним союз, приказав обрезать крайнюю плоть свою, Измаила, всех своих рабов, и этот обряд должен был повторяться на всяком новорожденном мужского пола во всем его потомстве. При сем Бог возвестил патриарху, что сын благословения родится от Сарры, что Измаил не есть этот сын, хотя будет иметь многочисленное потомство и будет родоначальником великого народа; наконец, сказал ему: «Ты не будешь называться Аврам, но Авраам, потому что Я сделаю тебя отцом множества народов», - и Авраам поверил слову Господа. Впоследствии это же обетование было подтверждено тремя ангелами, которые явились ему в образе человеческом и которым он предложил искреннее гостеприимство. Патриарх сделал для них обед, заклав теленка и испекши хлеб из трех мер муки. Наконец, после многочисленных испытаний веры отца верующих, обетование Божие исполнилось: Аврааму было сто лет, а Сарре девяносто, когда она зачала Исаака. Около этого времени (2080 г. до Р. X.) полагается новое путешествие патриарха, он поселился в Аравии, между Кадисом и Суром, в небольшом царстве Герарском. Здесь случилось то же, что и в Египте: Сарра, которую он опять вьщал за свою сестру и которая, несмотря на свой возраст, была прекрасна, была похищена герарским царем Авимелехом; но Бог, явившись во сне царю, угрожал ему смертью, если он не возвратит Сарру ее супругу. Царь, упрекнув Авраама за то, что он скрыл от него истину, поспешил возвратить супругу, не коснувшись ее, и надарил патриарху овец, волов, рабов и рабынь, говоря: «Вся моя страна в твоем распоряжении, живи, где хочешь». Кроме того, Авимелех подарил Аврааму тысячу монет, чтобы он купил покрывало Сарре, и советовал ей не ходить никуда, не закрывая им своей стыдливости от глаз нескромных; драгоценная черта нравов, которая дает высокое значение обычаю восточных женщин не показываться народу без покрывала. Что касается до новой выдумки Авраама, то и в этом случае то же надобно сказать, что было сказано по случаю подобного же поступка в Египте. Сделавшись матерью Исаака, Сарра почувствовала зависть к Агари и ненависть к Измаилу. Авраам понял, что удаление последних было необходимо для спокойствия его семейства, и решился отпустить своего любимого Измаила (2080 г. до Р. X.), который взял себе в супруги египтянку и сделался родоначальником измаилитян (восточных арабов). Другое новое и трудное испытание приготовлялось отеческой любви и вере Авраама: Господь ему велел принести в жертву Исаака (2055 г. до Р. X.). Патриарх повиновался, и в то время, как он готов был заклать в жертву Исаака, смиренно лежавшего на костре, ангел удержал его руку. «Авраам, Авраам! - сказал ему ангел Господень, - не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня» (Быт. 22:12). Святые отцы видели в этом добровольном жертвоприношении Исаака преобразование жертвы Христовой. Сарра умерла спустя одиннадцать лет (в 2044 г. до Р. X.) в Кариаф-Арве в Хевроне; Авраам, после семидневного плача, похоронил ее в стране Геф в прекрасном гробе. Чтобы приготовить ей место покоя, он купил у Ефрона хетгеянина, сына Саарова, пещеру за четыреста сиклей серебра, взвешенных в присутствии старцев, собравшихся в городских воротах. Этою пещерою и окружавшею ее землею ограничивалось все, чем владел Авраам в стране, обещанной Богом его потомству. Эти подробности дают ясное понятие о нравах того времени; не менее любопытную картину представляет брак Исаака с Ревеккою, дочерью Вафуи-ла, племянника Авраамова; но частности его не относятся к этой статье. Спустя пять лет после смерти Сарры, в 2039 г. до Р. X., Авраам взял в супруги Хетуру - ханенеянку, от которой имел шесть сыновей: Зомврана, Иезана, Мадала, Мадиама, Иесвока и Соиена; знаменитейший из них Мадиам, родоначальник мадианитян. Чувствуя, что приближается к смерти, Авраам отдал Исааку все, чем владел, но сделал подарки сьшовьям своих других жен и отделил их от Исаака, повелев им поселиться в восточной стороне земли Ханаанской. Достигнув ста семидесяти пяти лет, истощенный силами, патриарх умер, говорит Священное Писание, «и умер в старости доброй, престарелый и насыщенный [жизнью], и приложился к народу своему» (Быт. 25:8) в 2005 г. до Р. X. Исаак и Измаил погребли его в Хевроне в пещере, которую он сам назначил местом для этого. После сего братья разлучились навсегда. Напрасно силились подвергнуть сомнению истину существования Авраама, напрасно сравнивали его с Тавтом египетским, с Зороастром персов, чтобы уподобить его людям более известным по неопределенной знаменитости, чем по строгой истории. Нет ничего последовательнее, подробнее и удовлетворительнее, чем история Авраама, написанная Моисеем, прадед которого жил более ста лет с Иаковом, внуком этого патриарха. Священное Писание самым точным и ясным образом показывает начало и отечество этого великого патриарха, его путешествия, его добродетели и недостатки (судя чисто по-человечески о его невинном благоразумии по случаю Сарры); оно указывает все места, в которых жил этот патриарх, - алтари воздвигнутые им, колодцы ископанные, земли приобретенные, царей, с которыми он заключал или разрывал союзы. Не так говорят о мифологическом каком-нибудь лице, не с той ясностью и подробностью передается нам история Изиды, Озириса, Тавта или даже Зороастра. Как доказательство происхождения своего от этого патриарха иудеи имели подлинные родословные, на которых были основаны не только их надежды и общее право целого народа на владение Ханаанскою землею, но и права чести каждого колена и в каждом колене каждого отдельного семейства; но не одни только иудеи хвастали своим происхождением от Авраама; этим славились также измаилитяне; и эти два народа, всегда неприязненные друг другу, соглашались в единстве своего происхождения, составляли и теперь составляют живое непререкаемое свидетельство о действительном существовании этого патриарха; ибо и ныне арабы - магометане, происшедшие от измаилитян, не только признают Авраама своим отцом, но даже приписывают ему основание Мекки. Конечно, последнее предание ложно, но тем не менее подтверждает действительность существования этого патриарха. Некоторые думали, что он был первый Зороастр или что настоящий Зороастр был его ученик; утверждали даже, что Брама индийцев был не кто иной, как Авраам. Историк Иосиф Флавий, рассматривающий Авраама с чисто человеческой точки зрения, написал ему следующую похвалу: «Авраам был человек весьма мудрый, благоразумный, высокий и столь красноречивый, что мог доказать все, что хотел; с ним никто не мог сравниться в дарованиях и добродетелях; он сообщил людям познание о величии Божием, гораздо совершеннее того, которое они имели прежде; он первый осмелился сказать, что Бог един, что вселенная есть дело рук Его и что только Его благости, а не собственным нашим силам мы обязаны счастьем. Внимательно рассматривая происходящее на земле и на море, следя за течением солнца, луны и звезд, он легко заключил, что есть какая-то Верховная Сила, которая управляет всеми движениями и без которой все пришло бы в хаос и беспорядок; что ничто не имеет в себе никакой возможности приносить нам пользу, которую мы из них извлекаем, но что все получает эту способность от той Высшей Силы, от которой оно зависит безусловно; что у нас есть что-то, что обязывает нас почитать Его одного и узнать то, чем мы Ему обязаны за Его постоянные милости». Языческая древность, как было сказано в начале этой статьи, была богата свидетельствами об Аврааме. «В десятом веке после потопа, - говорит Бероз, - был между халдеями человек, весьма добродетельный и сведущий в астрологии». Николай Дамасский так говорит в четвертой книге своей истории: «Авраам вышел с большим войском из страны Халдейской, которая лежит ниже Вавилона, царствовал в Дамаске, откуда через некоторое время вышел со своим народом и поселился в земле Ханаанской, которая называется теперь Иудеею, где его потомство размножилось невероятным образом. Посему, как я сказал уже об этом подробнее в другом месте, имя Авраама находится ныне в большом уважении в стране Дамасской. Здесь видно еще местечко, которое носит его имя». Александр Полигистор, приводимый Иосифом Флавием и Евсевием, сообщает нам драгоценные свидетельства об Аврааме. Он приводит между прочим рассказ, заимствованный у Евпомена, в котором последний, похвалив мудрость и благочестие этого патриарха, прибавляет, что он, поселившись в Финикии (Ханаанской земле), показал финикиянам перемены солнца и луны и тому подобное; он говорит потом о победе, одержанной им над народами, вооружившимися против финикиян, о его путешествии в Египет по причине голода; о его жене, похищенной царем египетским, который почитал ее сестрою Авраама, и проч. Евсевий приводит многих других языческих писателей, которые с похвалою отзывались об Аврааме, между прочими Артапана, писателя иудейской истории, и Филона, написавшего книгу против иудеев. Кто не знает, что император Александр Север, несмотря на то что был язычник, имел в своем кабинете образ Авраама близ образа Иисуса Христа? Мы не кончили бы, если бы захотели приводить все предания древности об Аврааме. Фара, отец его, был идолопоклонник и, вероятно, воспитал сына своего в той же ложной религии; утверждали, что он занимался деланием идолов и что Авраам долгое время занимался ремеслом своего отца. Маймонид утверждает, что патриарх был воспитан в религии савеев, которые не почитали других богов, кроме звезд. Собственными размышлениями он очистил себя от этого ложного верования: удивляясь движению звезд, их порядку и красоте, он замечал также усовершенствование и из всего этого заключил, что есть высшее существо над всем этим миром, и таким образом возвысился до познания истинного Бога. Свида рассказывает, основываясь на вере иудейскому писателю Филону, что Авраам, будучи еще четырнадцати лет, был озарен лучом света и осмелился сказать Фаре: «Откажись от этого постыдного торга идолами, которым ты обманываешь мир». Его мысль о единстве Божием нашла опасное сопротивление в его отечестве и заставила его оставить Халдею. «Может быть, в первый раз, - говорит один писатель, - человек подвергался гонению за религиозную ревность. В этом случае Авраам по отношению к религии естественной был бы тем же, чем св. Стефан по отношению к религии благодатной. Он был бы патриархом гонимых, как и отцом верующих». По мнению других, на пятидесятом году Авраам обращен был ангелом, который сказал ему: «Несчастный, ты пятьдесят лет поклоняешься тому, кто обязан существованием своим одному дню!» Думали также, что его преследовал Немврод, ассириянин, который после тщетных усилий принудить Авраама к поклонению огню приказал бросить его в раскаленную печь, но патриарх вышел оттуда здравым и невредимым. Раввинисты делают Авраама просветителем язычников, заставляют сражаться с идолопоклонниками за веру и истинного Бога. Сколько наук, сколько книг (между прочими книгу о сотворении мира) приписывали ему! О нем говорили, как об Адаме, что он родился обрезанным, ему давали ту же душу, как и Адаму. Эта душа, по их мнению, была душою Давида и будет душою Мессии. Магометане не менее богаты выдумками, относящимися к этому патриарху: они заставляют его путешествовать в Мекку и приписывают ему первое основание Иерусалимского храма. Дальнейшие подробности об этом можно найти в Bibliotheque orientalt Гербелота. Окончим эту статью словами одного писателя, который кратко, но ясно обрисовал всю жизнь патриарха: «В каком бы виде ни представляли нам Авраама, мы замечаем в нем черты величия, дающие ему право занять место между славнейшими мужами древности. Совершенно свободный вне своего отечества, он царствовал над своими домашними с независимою властью, ему ничего недоставало для того, чтобы быть царем, кроме титулов и скучных церемоний. Множество рабов, безусловно повиновавшихся ему, составляли небольшое государство, не признававшее ничьей власти, кроме его. Цари искали его дружбы, равным образом и он вступал с ними в союз и производил войну или заключал мир, смотря по тому, что ему казалось лучше. Владея бесчисленными стадами, составлявшими большую часть тогдашнего богатства, Авраам жил в изобилии, отвергал дары и не хотел, чтобы кто-либо мог похвастать, что обогатил его: со стороны религии, сколько веры, сколько уверенности в обетованиях неба, сколько покорности его повелениям! Лишь бы только Бог сказал, что он верит, несмотря на противоречие очевидности, надеется там, где нет никакой надежды; повинуется, несмотря на самые сильнейшие противоречия природы. Авраам есть человек божественный, образец, как и отец верующих». Память святого и праведного праотца Авраама празднуется церковью 9 октября.

АВСАГА, молодая и прекрасная сунамитянка, которую дали Давиду для согревания его в старости. После смерти Давида она сделалась предметом спора между Адониею и Соломоном (см.: Давид и Соломон).

АГАВ (41 г. от Р. X.), пророк, по мнению некоторых, один из семидесяти учеников Спасителя. В книге Деяний апостольских мы читаем (11:27 и 28), что некоторые пророки пришли из Иерусалима в Антиохию и что один из них, по имени Агав, восстав, предсказал духом Божиим, что будет большой голод по всей земле, что и случилось в царствование императора Клавдия. В двадцать первой главе в десятом стихе писатель Деяний апостольских говорит, что во время пребывания апостола Павла в Кесарии, продолжавшегося несколько дней, пророк, по имени Агав, пришел из Иудеи. Посетив апостола Павла, он взял его пояс и, связав себе руки и ноги, сказал: «Так говорит Дух Святый: мужа, чей этот пояс, так свяжут в Иерусалиме Иудеи и предадут в руки язычников» (21:11). Вот все почти, что мы знаем об Агаве. По свидетельству греческих писателей, он умер в Антиохии за веру в Иисуса Христа. Память св. пророка Агава празднуется церковью 4 января и 8 апреля.

АГАРЬ (2094 г. до Р. X.), египтянка, рабыня Сарры, которую последняя дала Аврааму, чтобы доставить ему потомство. Эти жены второго разряда, или наложницы, разделяя ложе начальника семейства, не переменяли своего состояния, были всегда в зависимости от первой супруги; но эта зависимость, не будучи определена законом, часто казалась незаконною для наложниц. Поэтому-то Агарь, зачав во чреве, начала гордиться своим плодородием пред Саррою и стала досаждать своей госпоже, которая по этому случаю жаловалась своему супругу в следующих словах: «В обиде моей ты виновен; я отдала служанку мою в недра твое; а она, увидев, что зачала, стала презирать меня; Господь пусть будет судьею между мною и между тобою» (Быт. 16:5). Авраам предоставил ей свободу распоряжаться своею соперницею, которая, принужденная сначала бежать, скоро возвратилась в дом, изъявив свою покорность Сарре, как повелел ей ангел господний, явившийся на пути. Спустя некоторое время Агарь родила сына, который назван Измаилом. Это дитя росло пред глазами патриарха и было тогда единственным его наследником; но родился Исаак, и Сарра просила Авраама удалить сына Агари, чтобы он не был соперником Исаака. Эта просьба опечалила отца верующих, а любовь к своему первенцу заставила бы его жаловаться на жестокость Сарры, если бы сам Господь не показал будущей судьбы Измаила. Поэтому Авраам согласился разлучиться со своим сыном и Агарью. Однажды утром, взяв воды и хлеба, эти двое несчастных отправились в пустыню Вирсавию. Как трогательно было положение Агари? Единственная защитница своего сына, без другого убежища, кроме тени деревьев, она с беспокойством думает о том, что будет с нею в этой пустыне, когда истощится пища. Эта гибельная минута наконец приходит. Юный Измаил, истощенный усталостью и жаждою, не может уже продолжать пути. Несчастная мать везде ищет воды и, не находя ни одной капли для освежения горящего языка своего сына, удаляется, чтобы не быть свидетельницею его страданий и смерти. Отчаяние готово вкрасться в ее душу, как вдруг посланник Божий показывает ей источник и ободряет ее утешительными словами. Агарь потом удалилась в пустыню Фаран, где Измаил взял себе в супруги египтянку (см. Авраам, Измаил, Сарра).

АГГЕЙ (519 г. до Р. X.), десятый из малых пророков по библейскому и хронологическому порядку, родился, вероятно, во время плена вавилонского. Имя его значит радостный, торжественный и праздничный и напоминает два великих события, служивших предметом его пророческого служения: построение храма и пришествие в мир Мессии. Род и отечество его неизвестны; известно только то, что он начал пророчествовать в Иерусалиме около второго года царствования Дария Истасна. Опечаленный остановлением постройки храма, Аггей заклинает Зоровавеля и князей народа опять продолжать дело, столь счастливо начатое, которое зависть не позволила окончить. Народ, прежде ревностный и деятельный, теперь упавший духом под тяжестью обстоятельств, противопоставленных благочестивому предприятию его, отказался от него и равнодушно говорил: «Время создать храм Господу еще не пришло». Аггей, в справедливом негодовании, упрекает иудеев в этой трусости, в том, что они так скоро забыли так часто данные и возобновленные обетования. «Так сказал Господь Саваоф: народ сей говорит: «не пришло еще время, не время строить дом Господень»... а вам самим время жить в домах ваших украшенных, тогда как дом сей в запустении?» (Агг. 1:2, 4). За их вероломство Господь поразил их неплодородием и засухой: за их нерадение небеса не дают благодатной росы на засохшие и пожженные растения, и земля отказала в урожае. «Вы сеете много, - говорит им Аггей, - а собираете мало; едите, но не в сытость; пьете, но не напиваетесь; одеваетесь, а не согреваетесь; зарабатывающий плату зарабатывает для дырявого кошелька» (Агг. 1:6). По гласу пророка уснувшая ревность народа пробудилась с новой силой, и начальники его, искусно воспользовавшись энтузиазмом, произведенным Аггеем, возобновили прерванные работы, и храм окончен среди радостных празднеств. Между тем старцы, которые всегда сожалеют о прошедшем, проливали слезы горести, сравнивая бедность нового храма с богатством и великолепием прежнего. Аггей, взор которого проникал сквозь тьму будущего, утешает и ободряет их; он возвещает славу второго храма и предпочитает его первому. Он объясняет, чем будет славен новый храм; потому что в нем явится Мессия, обетованный и предсказанный от сотворения мира. «Слава сего последнего храма будет больше, нежели прежнего, говорит Господь Саваоф; и на месте сем Я дам мир, говорит Господь Саваоф» (Агг. 2:9). Не долго уже остается ожидать чаяния язычников; время этого ожидания уже настало. Это достопамятное предсказание с особенной силой удвоило ревность трудящихся. Аггей не дает времени охладеть ей. Возбудив народ, он обращается к священникам, в частности, и показывает, как преступна их медленность в восстановлении храма: «Думаете ли вы, что все, то что прикоснется к священному мясу, само освятится?» - «Нет», - отвечали они. «А думаете ли, - сказал пророк, - что если к нему прикоснется оскверненный человек, то и оно осквернится?» - «Осквернится», - отвечали они. Отсюда человек Божий выводит такое следствие, что если народ равнодушен к восстановлению храма, то и жертвы его небогоугодны, и, напротив, священники своим равнодушием оскверняют их, что Господь попалил зноем жатву и разрушил надежду виноградаря, чтобы заставить их войти в самих себя, и наконец, если они обратятся с ревностью к Богу, то всегда будут благоденствовать. «Виноград, и смоквы, и яблоня, и маслина принесут обильные плоды». Аггей оканчивает свои пророчества, возвещая уничтожение врагов Иудеи и прославление бодрости и заслуг Зоровавеля. Книга его пророчеств надписывается в еврейском подлиннике от имени пророка Хаггаи, состоит из двух глав и разделяется на четыре видения. Время смерти Аггея неизвестно. Лже-Епифаний свидетельствует, что пророк был погребен в Иерусалиме во гробах священников, что заставляет думать, что Аггей был из рода священнического; по несчастью, свидетельство этого писателя не имеет авторитета. Память святого пророка Аггея празднуется 19 декабря.

АГРИППА, названный Великим, был сыном Вереники и Аристовула и внуком Ирода Великого. Агриппа провел свою юность при дворе Августа, в дружбе с Друзом, сыном Тиберия. Но эта дружба вовлекла его в столь чрезмерную расточительность, что после смерти Друза он принужден был оставить Рим, чтобы избегнуть заимодавцев, - впрочем, это произошло отчасти и из снисхождения к желанию Тиберия, который не хотел видеть ничего, что было любимо его сыном и могло напоминать о нем. Тогда Агриппа удалился в крепость Малафа в Идумею, где вместе со своею женою Кипреею жил весьма бедно. Жена, чувствительная к несчастиям своего мужа, к которому была всегда привязана, исходатайствовала ему покровительство Ирода и Флак-ка, правителя Сирии, которые, прежде чем она удалилась, доставили ее мужу средства возвратиться в Италию. Постоянно преследуемый заимодавцами, Агриппа отправился в Кипрею к Тиберию и, тронув его просьбами, получил от него обязанность смотреть за Тиберием Нероном, сыном Друза; но Агриппа привязался к Каию Калигуле, сыну Антонии, который ему всегда покровительствовал. Под конец римский император посадил его в темницу за то, что имел неосторожность пожелать ему смерти, и держал в оковах до конца своей жизни, несмотря на неотступные просьбы Каия и Антонии. Тиберию наследовал Каий, и первым делом его власти было освобождение Агриппы. В награду за его приверженность новый император дал ему тетрархии Филиппа и Лизания, с золотою цепью, весом равною той, которую он носил в темнице. Проезжая через Александрию, Агриппа получил неприятности от завистливого Флакка и, несмотря на такое дурное обращение, оставил этого префекта на прежнем месте и не призывал его к ответу дотоле, пока он своим неправосудием не заслужил этого. Агриппа был благороден и редко мстил за обиды. Лучшим доказательством служит его поведение с Флакком. Жаль, что примеры, которыми он был окружен, испортили эту высокую черту его характера. Впрочем, Агриппа никогда не делал зла без необходимости, если не требовала собственная его безопасность. Правда, он лишил Ирода Антипу галилейской тетрархии, но вовсе не по ненависти, а чтобы наказать своего шурина за злодеяния. Окончив путешествие по своим областям, Агриппа возвратился в Рим и, в благодарность к императору, согласился на его желание поставить статую Каия в Иерусалимском храме. Тогда еще он не был царем иудейским; но, пораженный теми несчастиями, которые повлекло бы за собою исполнение подобной мысли, он тотчас написал к императору, прося оставить свое намерение; письмо Агриппы исполнено было мудрости. Указав все последствия такого поступка, он старался убедить его умными и вместе льстивыми словами. Он писал: «Умоляя со слезами твою милость за один город, я молю за части всей вселенной. Какое благодеяние более достойно твоего величия, как то, влияние которого не будет иметь других границ, кроме пределов вселенной». Потом настаивал на том, что относилось главным образом к храму, и прибавлял: «Бог невидимый, Творец всего существующего, почитается в духе, не будучи представляем никаким чувственным образом». Он приводил Августа, Тиберия, Ливия, которые все уважали храм Иерусалимский, и оканчивал следующими словами: «Если я имею несчастие не понравиться тебе, то отними от меня все, лишь только сохрани наши законы». Каий согласился на его прошение, взял назад указ, данный Петронию, и вскоре после того был убит. Среди всеобщего замешательства по случаю его смерти Агриппа сохранил благодарность к своему прежнему благодетелю и, как рассказывает Иосиф Флавий, с религиозным благоговением почтил смертные останки своего прежнего повелителя, несмотря на окружавшие его смуты. И потом всею своею властью содействовал избранию Клавдия. Покровительствуемый последним, Агриппа удержал за собою области, данные Калигулою, и сверх того получил царство Иудейское и Самарийское, много способствовал своему брату Ироду в получении царства Халкидского и выхлопотал многие льготы для иудеев. Прибыв в Иерусалим, он положил в святилище золотую цепь, полученную от Калигулы, старательно занялся избранием жрецов и устройством других священных вещей и строго выговаривал тем, которые поставили статую Каия в синагоге иудейской. Потом он хотел было украсить и укрепить Иерусалим, но был остановлен повелением Клавдия, уведомленного Марсом, преемником Петрония, что город и без того был совершенно недоступен. Агриппа, по свидетельству истории, был обходителен и обязателен ко всем и считал лучшим удовольствием помогать несчастным; в противоположность Ироду Великому, предпочитавшему греков своим подданным, Агриппа преимущественно заботился о городах Иудеи. В Берите и во многих других местах он построил бани и театры. Союз, в который он умел войти со всеми своими соседями, заставил Марса, правителя Сирии, бояться до такой степени, что он из зависти приказал разъехаться шести царям, приехавшим в Тивериаду для возобновления союза с Агриппою. Нельзя не удивляться при виде человека, который в эти мрачные времена имел столько силы делать добро. Казалось, необходимы были начала христианской веры, чтобы возвыситься над столькими препятствиями, и конец его жизни мог бы некоторым образом подтвердить это предположение. Вот как рассказывают о его смерти. Агриппа находился в Кесарии по случаю празднования игр; он явился туда, облаченный в серебряную одежду столь блестящую, что на нее нельзя было смотреть. Льстецы тотчас вскричали, что доселе на него смотрели как на человека, но теперь ясно видят, что он бог. Эта лесть понравилась царю; в наказание за гордость Бог поразил его сильною болезнью. Иосиф Флавий говорит, что ему в это время явилась сова, являвшаяся ему уже в темнице. Увидев ее, Агриппа почувствовал боль и вскричал: «Бог только один, надобно желать того, что Ему угодно». Перенесенный в свой дворец, он видел народ, простершийся на земле и молившийся о его исцелении. Он умер после пятидневных страданий на пятьдесят четвертом году своей жизни и на седьмом году царствования. После его смерти жители городов Кесарии и Севасты забыли его благодеяния и оскорбили его память. Они вынесли из дворца портреты его сыновей и поставили на месте поношения. Сын его Агриппа не мог наследовать престола своего отца по молодости. Куспий Фад назначен был правителем Иудеи с повелением наказать оскорбивших память Агриппы. Несправедливо приписывают этому царю смерть св. Иакова, заключение в темницу св. Петра и гонение христиан. Историки греческие ничего не говорят об этом, напротив, показывают, что еще он покровительствовал им.

АГРИППА II, или ИРОД АГРИППА, сын Агриппы Великого, лишился отца, будучи семнадцати лет. Он наследовал всю любовь, которую Клавдий питал к его отцу; но, несмотря на покровительство императора, не наследовал престола иудейского; отпущенники доказали императору, что столь большая область была бы тяжким бременем для юноши Агриппы, и Иудея подчинена была правителям, как во времена Августа и Тиберия. Но Клавдий хотел заставить Агриппу II забыть потерю его царства, и дал ему в управление четыре провинции, к которым Нерон прибавил впоследствии еще четыре города. Эти провинции составляли царство Халкидское, данное Ироду, его дяде, по ходатайству Агриппы; но после смерти Ирода Клавдий назначил на его место Агриппу, минуя сына Иродова. В Агриппе II замечается та же привязанность к религии, как и у его отца. В самом деле, он всегда старался покровительствовать религии и исполнять все ее повеления; может быть, в этом он имел цель политическую, как Нума и другие древние цари, которые через религию хотели заставить повиноваться себе; он даже присвоил себе право смотреть за храмом и избирать первосвященника. Наконец, как всякое стремление к религиозному верованию, необходимо влечение к христианской религии; Агриппа был почти совершенно убежден защитой св. Павла, при котором он присутствовал вместе с сестрою своею Вереникою, когда апостол был приведен в Кесарию к Фесту. Он всегда любил иудеев, которых защищал и поддерживал всеми силами со времени своего примирения с Вереникою до того, как он сделался непримиримым врагом народа вследствие оскорбления, вызвавшего с его стороны месть, необходимую для защищения своего сана. Рассказывают, что Агриппа построил в Иерусалиме дворец, весьма высокий, терраса которого господствовала над внутренним двором храма; иудеи стали роптать на неуважение к святыне; воины правителя, высланные для рассеяния роптавшей толпы, превратили ропот в бунт. Агриппа хотел произнести речь к народу, чтобы успокоить его и оправдаться, но был осмеян, встречен камнями и изгнан из Иерусалима. С этого времени начинается его ненависть к народу, прежде любимому, и Агриппа не держался пределов благоразумной умеренности и с неистовством предался мести. Он соединился с Цестием, шедшим против мятежников, и вел всю первую войну вместе с этим полководцем. Впоследствии он помогал Веспасиану, был ранен при осаде Гамалы и присутствовал при взятии Иерусалима Титом. Удовлетворив свою месть, Агриппа последовал вместе с своею сестрою Вереникою за Титом в Рим и умер в царствование Домициана, около 94 г. от Р. X. Некоторые писатели дают Агриппе титул царя иудейского и халкидского; но вероятнейшим кажется, что он заслуживает только титул царя халкидского; как бы то ни было, только Агриппа II, последний из колена Иродова, носил имя царя.

АДАД, сын царя восточной Идумеи, бежал в Египет с рабами царя, своего отца, когда Иоав, военачальник Давида, истребил весь мужской пол в стране Эдомской; он сначала удалился в Мадиан, оттуда в Фаран, а потом бежал в Египет. Здесь он был хорошо принят фараоном, который обещал сбежавшему вспоможение и отдал за него свою золовку. Все эти связи не могли удержать его при дворе египетском, который он оставил, лишь только узнал о смерти Давида. Священное Писание не говорит, наследовал ли он престол своих предков; знаем только, что он сделался одним из опаснейших врагов Соломона, под конец царствования последнего.

АДАМ и ЕВА (508 г. до Р. X.) -имена первых наших прародителей. По сказанию Священного Писания, человек был сотворен после всех тварей как высшее и совершеннейшее из всех существ, по тем высоким дарам, которые он получил в удел. Прежде сотворения его Бог как бы советовался Сам с Собою, говоря: «Сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, [и над зверями,] и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле» (Быт. 1:26). Бог взял персть и образовал из нее тело, потом вдунул в него дыхание жизни; и лишь только Адам (Адам значит человек и красная земля) вышел из рук Творца, как священный историк показывает его в беседе с Богом, который, одарив первого человека даром слова, посредством его открывал ему существенные законы его бытия, законы, которых человек не только никогда не избрал бы, но о которых он не имел бы и понятия, если бы не было слова изъясняющего. Эти первоначальные понятия от отца переходили к детям, которые передавали их своим потомкам, и так продолжалось из рода в род, эти-то понятия и послужили основанием нравственного обдика всех народов, хотя нет ни одного из них, у которого они не исказились бы от предрассудков и страстей. Потом Господь насадил прекрасный сад в Эдеме, на востоке, для человека, чтобы он возделывал и хранил его. Чистое небо, благорастворенный воздух, всех родов растения, приятные и питательные плоды составляли прелесть сада, орошаемого четырьмя реками, и привлекали взоры; здесь Адаму не было необходимости в одежде, потому что перемены погоды не имели влияния на его не растленное еще грехом тело. Посреди рая Бог насадил древо жизни и древо познания добра и зла и дал человеку следующую заповедь: «От всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2:16-17). Бог сделал человека царем земли, посему Творец и приводит пред него всех животных, чтобы он дал им имена. Но между всеми существами, населяющими землю и воду, Адам не нашел ни одного подобного ему. Человеку одному нельзя было жить; ему надобно было дать помощницу, которая разделяла бы с ним радости и печали; посему Бог навел на праотца нашего глубокий сон, во время которого взял его ребро и создал жену, что заставило Адама воскликнуть: «Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего]» (Быт. 2:23). Таким образом, жена произошла от мужа, как бы для полноты его бытия. Ничто лучше не изъясняет обоюдного стремления полов одного к другому, и ничто прямее не приводит к тому, что говорит Священное Писание: «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут [два] одна плоть» (Быт. 2:24). Наши прародители, благословенные Богом, проводили дни свои в совершенном спокойствии и счастье, не сожалея о прошедшем, не страшась будущего; они наслаждались блаженством, сопутствующим невинности. Их небольшие нужды тотчас были удовлетворяемы; всякий предмет, находящийся под ногами, доставлял им новое удовольствие; величественный вид неба наполнял их сердце религиозным восторгом. Но, увы! Это блаженное состояние было слишком непродолжительно. Подруга Адама, проходя однажды по саду, остановилась пред древом познания добра и зла. Она не могла отойти от него, чтобы не попользоваться его обольстительными плодами, которые им были запрещены, и в ее сердце, слабое и вместе чувствительное, начало вкрадываться желание вкусить плодов от запрещенного древа. Исконный враг рода человеческого искусно подметил эту слабость и, явившись в образе змея, начал с Евою разговор: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3: 1-5). Последние слова ослепили гордостью сердце нашей матери и совершенно поколебали ее нерешительность. Она сорвала несколько плодов, съела, а потом подала и мужу, который разделил ее преступление. Тотчас открылись им очи, их жизнь совершенно изменилась, они начали стыдиться своей наготы, сшили себе одежду из зеленых листьев и удалились в глубокую чащу леса, как бы стараясь убежать сами от себя. В это время они услышали голос Бога, ходящего в раю; непривычные доселе мысли постигали их, странное чувство страха закралось в их сердце. Но надобно было предстать пред Творцом и выслушать свой приговор. Услышав признание в преступлении данной заповеди, правосудный Бог сказал змею: «За то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей; и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту. Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою. Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3:14-19). После этого страшного суда Бог дал Аврааму и Еве кожаные одежды и изгнал их из рая сладости. Но чтобы они не могли туда опять возвратиться, в раю приставлен был херувим с пламенным оружием. Религия учит нас, что грех прародителей наших заразил все их потомство и все мы рождаемся с первородным грехом, подверженные всем несчастиям, поразившим того, который по своей гордости хотел сравниться с Богом. Труд и скорбь - вот что встречает человека на земле, вот печальное наследие детей Адама. Проклятие, которым Бог поразил землю, сопровождает человека по его скорбному пути жизни до того дня, когда он, во исполнение уже другого определения, будучи землею, отходит в землю. Нужно быть слишком слепым, чтобы не видеть страшных бедствий, тяготеющих над человечеством. Понятие о падении наших прародителей и повреждении природы человеческой сохраняется не у одних христиан. Оно сохранилось почти у всех народов и служит основанием всеобщей религии. Цицерон, удивляясь страшному противоречию, встречающемуся в настоящем человеке, и не понимая, как назвать это существо великое и в тоже время ничтожное, дает ему название духа в развалинах. По учению персов, Меша и Мешиана, или первый человек и первая жена, созданы Ормуздом Чистым. Но Ариман, завидуя их блаженству, явился им в образе змея и поднес плоды; они его послушались, и он сделался их господином. Природа повредилась, и повреждение это перешло к их потомству. История Адама и его падения, как она находится у Моисея, сохранилась в памятниках и рассказах индейцев, которые первого человека называют Адимо. В состоянии первого неба, говорит мудрый китаец, внутренне человек находился в соединении с верховным разумом, а вовне он исполнял дела правды. Сердце его веселилось истиною, и в нем не было ни малейшей лжи. Всеобщая гармония царствовала во всей природе; но жители неба возмутились и земля потрясена была до основания, человек восстал против неба, система вселенной расстроилась, и всеобщая гармония разрушилась; зло и преступление низошли на землю. Наконец, праматерь наша знаменита по мексиканским преданиям, которые представляют ее потерявшею первоначальное блаженство и невинность. Впрочем, два обстоятельства лучше всего доказывают, что падение и повреждение природы нашей всегда были верованием всеобщим. Это жертвоприношение и очистительные обряды, совершавшиеся над детьми при самом их рождении. В самом деле, к чему жертвоприношения и пролитие крови, если бы человек не чувствовал нужды в удовлетворении Бога, если бы он не был подвержен Его гневу? Какая нужда для дитяти в этих жертвоприношениях, если бы он рождался чистым и незапятнанным? Почему Виргилий детей, умирающих в отрочестве, сводит в темные места, где они плачут и тяжело вздыхают? Кто мог внушить чувствительному поэту этот печальный вымысел, если бы древность не верила, что человек рождается с грехом? Но если все народы верили повреждению человека от первородного греха, то также верили и возрождению чрез Посредника. Обетование об Искупителе, Которым Бог хотел снять проклятие с преступного человека, переходя из века в век, подкрепляло колеблющееся человечество на пути бедственной жизни, который оно должно было проходить. Вера в будущего Искупителя была основанием закона еврейского; чтобы сохранить эту веру чистою и неприкосновенною, Бог избрал себе народ и дал ему особенное устройство: Мессия проповедуем почти всеми пророками, Его лицо является во всех религиозных обрядах, Он был чаянием всего народа. Вышедши из рая, Адам дал своей жене имя Ева - жизнь, потому что она сделалась матерью всех живущих. Бытописатель говорит, что праотцы наши впоследствии имели большое семейство, но упоминает только троих сыновей его Каина (что значит приобретение), Авеля (что значит суетность или печаль) и, наконец, Сифа, который был дан взамен Авеля и сделался родоначальником народа Божия. Адам жил 930 лет; о смерти Евы нет ничего определенного: Библия об этом молчит и предоставляет свободу делать предположения; одни из толкователей думают, что она скончалась прежде Адама, другие утверждают, что после. Память о первых двух людях сохранилась в преданиях всего человеческого рода. Магометане воздают им почтение совершенно особенное. Многие общества христианские причисляют их к лику блаженных, многие отцы церкви думают, что они своею долгою и скорбною жизнью искупили свое преступление. Почитание Адама произвело две ереси: последователи их назывались адамитами и преадамитами. Первые под предлогом, что Иисус Христос восстановил человека в невинном состоянии, в котором были созданы Адам и Ева, собирались во храмы обнаженные; эта гнусная секта возобновилась в XIII в., сильно распространилась в Богемии, проникла в Польшу, где она существовала в недавнее время. Основателем секты преадамитов был протестант Исаак Перейр. Он доказывал, что Адам не был первым человеком, что и до него жили люди, и ссылался в этом случае на некоторые места в Послании апостола Павла к Римлянам. Епифаний упоминает о Евангелии Евы, в котором находилось множество вещей вздорных и безнравственных; упоминает еще о пророчествах Евы, приписываемых ангелу Рагуилу, которому Всевышний будто поручил наставлять Адама.

АДОНИЯ, сын Давида и Вирсавии, родился в Хевроне, во время войны с Иевосфеем. После смерти Амнона и Авессалома он остался старшим в своем роде. Но узнав, что отец лишил его наследства престола, начал собирать к себе сообщников, обнаруживая ревность к правосудию, по примеру Авессалома, и успел привлечь на свою сторону храброго Иова, первосвященника Авиафара, множество воинов и простого народа. Но лишь только он поднял знамя бунта, как Давид, предуведомленный об этих замыслах Вирсавией и пророком Нафаном, решился помазать на царство Соломона и объявил об этом всем жителям Иерусалима. Слух об этом дошел и до Адония и его сообщников, которые, боясь навлечь гнев своего царя, оставили непокорного сына; Адония скрылся в скинии и дотоле не оставил ее, пока Соломон не обещал ему безопасности. Но лишь только скончался Давид, Адония тотчас потребовал от Соломона юную сунамитянку, которая назначена была служить и согревать его отца в старости. Придя к Вирсавии, он сказал: «Ты знаешь, что царство принадлежало мне, и весь Израиль обращал на меня взоры свои, как на будущего царя; но царство отошло от меня и досталось брату моему, ибо от Господа это было ему; теперь я прошу тебя об одном, не откажи мне. Она сказала ему: говори. И сказал он: прошу тебя, поговори царю Соломону, ибо он не откажет тебе, чтоб он дал мне Ависагу Супами-тянку в жену» (3 Цар. 2:15-17). Соломон, боясь честолюбия своего брата и притом чувствуя себя не совсем твердым не престоле, опасался иметь вокруг себя таких людей, которые способны всегда восстать против

АДУЙ (343 г. до Р. X.), тридцать пятый первосвященник иудейский, сын Ионафана I и преемник его в первосвященническом служении. Он знаменит в истории иудеев тем, что принимал в Иерусалиме Александра Великого. Македонский завоеватель, осаждая Тир, послал к иудеям и самарянам послов, требуя покорности и доставки жизненных припасов. Самаряне поспешили покориться грозному завоевателю и послали ему вспомогательный корпус; но иудеи ссылались на клятву верности, данную ими Дарию, и говорили, что, пока жив последний, совесть никогда не позволит им нарушить ее. Этот отказ, в сущности справедливый, поставил их в опасное положение. Покорив Тир, Александр отправился к Иерусалиму с намерением показать на этом городе пример своей мести. Смятение воцарилось во всем городе, когда узнали, что гнев юного победителя неукротим. Первосвященник Адуй, видя, что сопротивление не только бесполезно, но даже гибельно, повелел отворить городские ворота и посыпать улицы цветами; потом, облекшись в первосвященнические одежды, сопровождаемый левитами в их священном облачении и народом в белых одеждах, вышел навстречу грозному победителю. Александр переменил свои чувства, он с уважением приблизился к первосвященнику, поклонился ему и благоговейно почтил имя Божие, начертанное на золотой дщице и носимое на челе первосвященниками. В то же время народ окружил царя и, для большего успеха, поднял радостный крик. Лицо раздраженного победителя просветлело, гневное выражение исчезло и уступило место выражению благосклонности. Лица, составлявшие свиту победителя, и особенно Парменион, со свойственной ему смелостью, спрашивали о причине такой быстрой перемены. «Этот самый первосвященник, - отвечал Александр, - явился мне в Македонии и одобрил мои завоевательские проекты. Потом он вошел в Иерусалим и в храм и принес жертву истинному Богу, между тем как народ благодарил Господа». Адуй показал Александру предсказания о его победах пророка Даниила; Александр легко узнал себя в изображении будущего победителя персов и не сомневался уже в успехах своего предприятия. Исполненный благосклонностью к народу, который так верен своим царям и которому так ясно открыто будущее, Александр даровал иудеям многие льготы, между прочим, увольнение от дани в год субботний, в который иудеи по закону не возделывали полей. Самаряне, которые столь скоро и охотно покорились повелениям победителя, без сомнения ожидали еще большей милости; но в этом случае неверность была презрена и не так высоко оценена, как сопротивление и героическая верность иудеев. Они просили той же милости, то есть увольнения от податей в год субботний, говоря, что и они имеют то же начало и исповедуют ту же религию, как и иудеи. Александр обещал даровать им это право после своего возвращения из Египта; но неблагоразумное поведение погубило их. Они возмутились против Андромаха, которого Александр поставил у них правителем, сожгли его дом и самого его убили. Возвращаясь из египетского похода, Александр прошел Палестину, предал смерти главных бунтовщиков, изгнал всех жителей Самарии, а вместо них поселил македонян. В это-то время самаряне поселились на горе Гаризин в Сихеме, который и сделали митрополией своей секты. Через некоторое время македонский завоеватель, основав Александрию, пригласил иудеев для населения ее; они пришли во множестве и вместе с македонянами были причислены к первому из сословий. Среди этих событий первосвященник Адуй вел себя с благоразумием и мудростью и твердою рукою держал кормило государства среди окружавших его опасностей. Он умер в 322 г. до Р. X., после двадцатиоднолетнего первосвященства.

АЗАРИЯ, см. Анания, Мисаил, Аза-рия.

АЗАРИЯ, царь иудейский (см. Осия).

АЗАРИЯ I (ок. 946 г. до Р. X.), тринадцатый первосвященник иудейский. После смерти Садока до Ама-рии, почти в продолжение 80 лет, Священное Писание упоминает имена первосвященников, говоря только о времени их вступления в сан первосвященства и смерти. Азария наследовал своему отцу Ахимаасу.

АЗАРИЯ II, первосвященник, см. Захария.

АЗАРИЯ III, или АМАРИЯ II (ок. 790 г. до Р. X.), двадцатый первосвященник, сын и преемник Седекии (по летописи иудейской), или Судей (по Иосифу Флавию). Летопись иудейская называет его Иоилем, а Иосиф Флавий Иулием. По родословным видно, что он назывался еще Амарию, как говорится в первой книге Паралипоменон (1 Пар. 6:11) и первой книге Ездры (Езд. 7:3). Его первосвященство замечательно по тем знаменитым событиям, которые Господь благоволил произвести, чтобы напомнить народу своему о своих благодеяниях, о правде и об уважении служителей алтаря. Бог, видимо, покровительствовал Осии во всех его предприятиях. Его победы и блеск завоеваний покрыли надолго славою его имя. Но блестящее его положение возбудило в нем гордость и тщеславие. Царю иудейскому в это время недоставало советов мудрого Захарии, в которых он теперь имел нужду более, нежели когда-нибудь; пред лицом всего народа, слепо повинующегося его воле, он забыл, что и царь должен, как самый последний из его подданных, повиноваться Господу, что и для него существуют законы и что нарушение их покрывает его тем большим позором, чем славнее его имя. Вошедши однажды в храм Господа, Осия перешел преграду, отделяющую места верных от места священников, взял кадильницу и решился воскурить фимиам пред Господом. Азария, свидетель такого дерзкого поступка, совершенного пред лицом собравшегося народа и 80 священников, громко высказавших свое неудовольствие, без боязни приступил и сказал царю, что царь, кто бы он ни был, не имеет права воскурять фимиам пред лицом Господа, что это право принадлежит исключительно сынам Аарона, что, несмотря на свое царское достоинство, он не священник, не первосвященник. «Итак, - прибавил он, - «выйди из святилища, ибо ты поступил беззаконно, и не [будет] тебе это в честь у Господа Бога» (2 Пар. 26:18). Смелость этих слов, показавшаяся оскорбительною для монарха, и притом ложный стыд унизиться, уступив такому настоянию, заставили Осию упорствовать, а намерение священников отнять кадильницу возбудило в нем сильный гнев. Во время такого неслыханного в израильской истории беспорядка рука Господня, видимо, поразила преступного царя и тем положила конец соблазну. В храме, в том самом месте, где совершено преступление, у подножия алтаря кадильного, царь поражен был страшною проказою. И это наказание совершилось вдруг пред лицом первосвященника и священников. Осия, почувствовав страшную болезнь, поразившую его, тотчас вышел из храма и тем показал, что он сознает и справедливость наказания и то, как было велико его преступление.

АЗАРИЯ IV, или САРЕЯ I, или ИОАКИМ II (ок. 602 г. до Р. X.), двадцать седьмой первосвященник иудейский, сын и преемник Хелкии II, упоминается в книгах первой Пара-липоменон (1 Пар. 6:13) и первой Ездры (Езд. 7:1). Иудейская летопись относит его первосвященническое служение к царствованию Иоакима и Седекии. Он составляет, кажется, одно лицо с Иоакимом, сыном Хелкии, о котором говорится в книге пророка Варуха и который проходил первосвященническое служение в пятый год царствования Седекии (Вар. 1:7). Иосиф Флавий не упоминает о нем. Также вероятно, он составляет одно лицо с Азариею, сыном Хелкии, упоминаемым в первой книге Паралипоменон (гл. 9), а этот Азария, сын Хелкии составляет одно лицо с Сераией, сыном Хелкии, упоминаемым в книге Неемии (11:11). Правда, что в тексте девятой главы первой книги Паралипоменон читаем: «А из священников: Иедаия, Иоиарив, Иахин, и Азария, сын Хелкии, сын Мешуллама, сын Садока, сын Мераиофа, сын Ахитува, начальствующий в доме Божием» (10-11), что заставило думать, будто Азария был современником Иедаии, Иоиарива и Иахина, и начальник дома Божия после плена, следовательно, отличен от Азария, первосвященника до пленения. Но в книге Неемии читаем: «Из священников: Иедаия, сын Иоиарива, Иахин, Сераия, сын Хелкии, сын Мешумама, сын Садока, сын Мераиофа, сын Ахшпува, начальствующий в доме Божием» (11:10-11), откуда видно что не Иедаия и Иоиарив, но Иедаия, сын Иоиарива, возвратился из плена, и надобно предполагать, что вместо Иедаия, и Иоиарив, и Иахин, и Азария, сын Хелкии, и пр., должно читать: Иедаия, сын Иоиарива, сын Иахина, сын Азарии, сын Хелкии, и пр., начальствующий в доме Божием, то есть что этот Иедаия был начальник дома Божия после падения и правнук первосвященника Азарии, жившего до пленения. Действительно, из того же места видно, что Иедаия долженствовал быть современником Иисуса, сына Иоседекова, первосвященника, жившего после возвращения из плена, а последний также был правнук первосвященника Азарии, жившего до пленения. Таким образом, надобно предполагать, что Азария IV имел двух сыновей, из которых один был Сераия, отец Иоседека и дед первосвященника Иисуса, а другой Иахин, отец Иоиарива и дед Иедаия, начальника дома Божия после возвращения из плена (см. Хелкия II). Первосвященство его не отмечено в Священном Писании никакой особенной чертою.

АКИЛА и ПРИСКИЛЛА. История этих двух апостольских учеников, которые и сами ревностно занимались распространением христианской веры, заключается почти вся в Деяниях апостольских и в посланиях апостола Павла. Акила, родом иудей, из Понта, вместе с Прискиллою, своею женою, жил в Риме, и здесь-то они оба муж и жена, сделались ревностными христианами, когда указ Клавдия изгнал из столицы всех иудеев. Вследствие такого повеления Акила и Прискилла оставили Рим и поселились в Коринфе около 51 г. от Р. X. В следующий год св. апостол Павел, продолжая свое апостольское путешествие, посетил Афины и со славою распространял свет учения Христова. Из Афин апостол прибыл в Коринф; здесь Акила и Прискилла предложили ему свое гостеприимство, и св. апостол Павел принял его с тем большею охотою, что и ученики и апостол были делателями палаток. Дом их вскоре сделался местом собрания всех, кто слушал проповеди апостола в Коринфской синагоге; иудеи и язычники приходили к апостолу толпами даже в дом, чтобы в этих частных и домашних беседах лучше понять высокое учение веры Христовой. Акила и Прискилла постоянно были при проповеднике и оказали ему большую пользу. Успехи апостола возбудили против него зависть неверующих иудеев; они даже воздвигли на него гонение столь сильное, что заставили проповедника оставить город. Акила и Прискилла с опасностью для своей собственной жизни услужили св. Павлу и даже сопутствовали ему в его бегстве. Оба они остались в Ефесе, а апостол продолжал свое путешествие по Кесарии, Антиохии и по окрестным странам. Они здесь жили так же, как в Коринфе, принимали у себя всех истинно верующих и оказывали радушное гостеприимство всем странникам. Дом их сделался домашнею церковью, как об этом свидетельствует апостол Павел в некоторых местах своих посланий (Рим. 18; и 1 Кор. 16); их учение и великодушие обратили Аполлоса, знаменитого сотрудника апостольского. Этот человек, упоминаемый в Священном Писании, пришел в Ефес из Александрии в 34 г., и хотя был крещен только крещением Иоанна, однако с жаром и силою противился иудеям, защищая учение Иисуса Христа. Акила и Прискилла, видя, что Аполлосу для совершенного просвещения недоставало только крещения, решились сами это исполнить. Аполлос из Ефеса отправился в Коринф для утверждения церкви, основанной апостолом Павлом. Вскоре апостол Павел возвратился в Ефес. Акила опять предложил свой дом и себя к его услугам. Апостол принял его предложение и остановился у него. Акила и Прискилла, вероятно после смерти Клавдия, опять возвратились в Рим. Это видно из Послания апостола Павла к Римлянам; здесь он приветствует их с любовью и говорит о том, чем обязан им он и юная церковь. Далее Священное Писание ничего не говорит об этой благочестивой чете; впрочем, надобно думать, что в 65 г. они уже были в Ефесе, потому что апостол Павел, находясь в другой раз в узах в Риме, свидетельствовал им чрез Тимофея свою любовь. Мнения о смерти их различны; одни думают, что они скончались мирно в Ефесе или где-либо в его окрестностях; другие же утверждают, что они приняли мученический венец в Риме, где будто бы в первых веках находилась церковь во имя Акилы и Прискиллы. Память их празднуется церковью 14 июля.

АЛБИН, римский прокуратор в Иудее, посланный императором Нероном после смерти Феста, обратил все свое внимание на водворение спокойствия в этой стране, предав смерти большую часть опустошавших ее разбойников. Но эти благотворные предприятия были остановлены неожиданною немилостью. Ал-бин был вызван в Рим, а вместо него послан правителем в Иудею Флор, любимец императрицы Помпеи, жены Нерона.

АЛЕКСАНДР, римский прокуратор в Иудее (см. Тиверий Александр).

АЛЕКСАНДР ВАЛА, или ВАЛЕС (152 г. до Р. X.), мнимый побочный сын Антиоха, провозгласил себя сыном Антиоха и был признан народом азиатским и сенатом римским, которому он был представлен Гераклидом византийским. Возвратившись оттуда, Александр принял на себя титул царя птоломаидского и дал убежище всем недовольным Димитрием Сотером, царствовавшим тогда в Азии. Между тем Александр отправил посольство к Ионафану, чтобы привлечь его на свою сторону. «Царь Александр, - писал он, - брату Ионафану - радоваться. Услышали мы о тебе, что ты - муж, крепкий силою и достойный быть нашим другом. Итак, мы поставляем тебя ныне первосвященником народа твоего; и ты будешь именоваться другом царя (он послал ему порфиру и золотой венец) и будешь держать нашу сторону и хранить дружбу с нами» (1 Мак. 10:18- 20). Александр заключил союз с Ионафаном, отвергнувшим предложение послов Димитрия Сотера, также старавшегося привлечь его на свою сторону. Между тем возгорелась война, и в одном сражении Димитрий был убит. Александр провозгласил себя царем и, для утверждения своей власти, женился на Клеопатре, дочери Птолемея Филометора; брак совершался в Птоломаиде; сюда прибыл Ионафан и был принят со знаками дружбы и уважения от обоих монархов; чрез некоторое время Александр послал ему золотой пояс, который обыкновенно носили только родственники царя, и уступил ему Аккарон с его окрестностями; впоследствии Птолемей, изменив своему зятю, завладел его государством и отдал Клеопатру в супруги Димитрию Никатору, или Никанору, сыну Димитрия Сотера. Иудеи остались верными дому Александра Валы, несмотря на его несчастие, дотоле, пока он не принужден был бежать в Аравию, где нашел себе смерть. Завдиил, князь арабский, его убийца, прислал голову несчастного Александра египетскому царю.

АЛЕКСАНДРА, или СОЛОМИЯ (79 г. до Р. X.), царица иудейская; она сначала была замужем за Аристовулом I, от которого не имела детей; потом вышла в замужество в другой раз за Александра Иоаннея, брата своего первого мужа, и прожила с этим князем 27 лет. Александр, умирая, сделал ее правительницею царства во время малолетства своих детей. Положение ее было самое затруднительное. Хотя царство Иудейское извне пользовалось уважением, однако внутри его терзали честолюбие и раздоры фарисеев, постоянно противодействовавших Александру, и хотя царица приобрела любовь народа и, опираясь на его силу, с успехом могла бы бороться с врагами своего мужа, однако ж, чтобы предупредить постоянные смуты, она, по совету своего умирающего мужа, уступила честолюбивым фарисеям часть власти. Последние, завладев правлением, внесли в него свою гордость и свои мелкие страсти. Александра была царицею только по имени, вместо нее управляли фарисеи, а она подписывала их распоряжения, не изменяя их ни в чем. Все постановления касательно секты их, уничтоженные Иоанном Гирканом, были возобновлены, преимущества получили силу закона, фарисеи, заключенные Александром в темницу, были освобождены, изгнанные возвратились в Иерусалим. Среди этих беспорядков Александра с ревностью заботилась о безопасности внешней, о которой фарисеи почти совершенно не беспокоились. Царица учредила несколько полков войска и тем обезопасила свой престол и принудила соседние народы выслать к ней своих заложников. Она имела двух сынов, совершенно противоположных характерами. Старший, Гиркан, характера кроткого и смирного, был первосвященником, а младший, Аристовул, смелый и предприимчивый духом, получил начальство над войском. Между тем вспыхнула сильная вражда между фарисеями и саддукеями, которых первые начали жестоко преследовать. Фарисеи сначала просили царицу выдать им тех, которые советовали ее супругу распять на кресте до 800 пленных, взятых в сражении Вифомском. Саддукей Диоген сделался первою жертвою; вслед за ним погибли и другие, и, наконец, уже для всех друзей Александра не было безопасности в Иерусалиме. Тогда вельможи двора, во главе которых был Аристовул, явились к царице и, исчислив все услуги, оказанные ими ее супругу, говорили, что не только не видят благодарности, но даже опасаются за свою жизнь, поэтому и просят, чтобы царица позволила им оставить Иерусалим. Аристовул, сверх того, укорял свою мать в жестоком обращении и несправедливости. Александра, встревоженная этим, разослала их по главнейшим крепостям, исключая Гиркарион, Александрией и Махеронт, где сложены были богатства и драгоценности царицы. Потом сына своего Аристовула послала в армию к Дамаску, чтобы противодействовать Птоломею, сыну Мансуи, царя халкидского, опустошавшего эту страну. Но Аристовул, придя сюда, не сделал ничего замечательного. В то же время она узнала, что Тигран, царь Армении, осадил Птоломаиду; чтобы отвратить нападение на Иудею, которого она ожидала, правительница послала к Тиграну посольство с мирными предложениями. Но эта предосторожность была напрасна; Тигран возвратился в Армению, куда призывали его завоевания Лукулла. Александра, истощенная летами и заботами, вскоре сделалась опасно больна. Аристовул увидел, что настало время осуществить свои заветные замыслы. Тайно, ночью, он оставил Иерусалим и явился попеременно во многих крепостях, где комендантами были друзья его отца, а потому и связаны были с ним единством своих интересов. На следующий день произошла страшная тревога между фарисеями, когда они узнали, что многие крепости были уже в руках Аристовула. Его жена и дети были задержаны и арестованы в крепости Барис, чтобы служить залогом на случай, если Аристовул захочет отомстить за смерть саддукеев. Между тем уже около двадцати крепостей сдались Аристовулу, который собрал войско, чтобы силою оружия поддержать свои притязания. В этой крайности начальники фарисеев, предводительствуемые Гирканом, собрались во дворце и просили царицу предпринять средства к потушению возмущения. Александра отдала в их распоряжение все силы государства и просила действовать по их благоусмотрению. Вскоре после этого она скончалась, 73 лет от роду, на восьмом году своего царствования. Честолюбивая и жадная до власти, Александра имела много таких высоких дарований, которые делали ее достойною престола. Она правила государством с кротостью, и ее царствование было бы гораздо спокойнее и счастливее, если бы фарисеи не захватили власть в свои руки. Ее правление было новою ступенью упадка иудеев. После смерти царицы гражданская междоусобная война вспыхнула между ее сыновьями, в которой первосвященник, после многих переворотов, остался победителем.

АЛЕКСАНДР ИОАННЕЙ (105 г. до Р. X.), пятьдесят второй первосвященник и царь иудейский, был сыном Иоанна Гиркана и внуком Симона Маккавея. В детстве он был гоним своим отцом; Иосиф Флавий рассказывает, будто бы однажды Бог явился во сне Гиркану и повелел, чтобы наследником его был Александр Иоанней, третий его сын; первосвященник до такой степени был опечален этим низвращением естественного порядка, что стал опасаться за жизнь двух старших сыновей, на которых Александр с сего времени стал смотреть неприязненно; он отправил Александра в Галилею и долгое время не хотел видеть его. Надобно заметить, что опасения его отчасти оправдались: не прошел еще год царствования Аристовула, Антигон был уже убит; после смерти отца Александр подвергнулся преследованиям Аристовула и посажен был в темницу, где, вероятно, и кончил бы жизнь свою, если бы брат жил долее. После смерти этого государя царица Александра освободила юного пленника, избрала его себе супругом и провозгласила царем иудейским. В первый год своего царствования Александр умертвил одного из своих братьев, возмутившегося против него, а другого, жившего уединенно и не принимавшего никакого участия в политических делах, возвысил и осыпал почестями. Утвердившись на престоле, Александр занялся делами правительственными и продолжал со славою начинания своих предшественников. Первым делом его было утверждение независимости Иудеи от соседственных народов. Прежде всего он направил свое оружие на города, находившиеся при море, и большую часть из них покорил. Птоломаида и Газа защищались отчаянно; некто Зоил, тиран крепости Стратон, известной впоследствии под именем приморской Кесарии, также мужественно сопротивлялся, но все их усилия не могли противостоять победоносному оружию Александра Иоаннея. Цари сирийские, занятые своими внутренними несогласиями, не могли подать помощи Птоломаиде, которая, видя, что более нет возможности устоять при помощи собственных сил, просила помощи у Птоломея Лафира, изгнанного своею матерью Клеопатрою из Египта и бежавшего на остров Кипр. Птолемей был рад случаю отправиться в Сирию. С тремя тысячами воинов он вышел на берег в Сикании, на виду у Птоломаиды, которая, вследствие неожиданного приезда, заперла ворота, боясь за свою независимость. Узнав о прибытии Птолемея, Зоил и жители Газы послали послов и просили оказать помощь против Александра, опустошавшего их поля. Александр, не желая ставить свою судьбу на удачу сражения, снял осаду, возвратился в Иудею и стал вести переговоры с Птолемеем, предлагая ему 400 талантов серебра, если он умертвит Зоила и возвратит ему земли, похищенные последним. Птолемей с охотой согласился и уже схватил Зоила, когда узнал, что Александр обманывает его и тайно ведет переговоры с Клеопатрой, царицею Египетской. Он тотчас оставил Птоломаиду и, поручив осаду одному из своих военачальников, вступил в Галилею и покорил многие города, между прочими Асох, которым овладел в день субботний; десять тысяч пленных и богатая добыча были плодом этой победы. Между тем Александр собрал 50 тысяч войска, а согласно другим историкам, 80 тысяч. Птоломей, после нападения на Сепфорию, где потерпел большой урон, перешел Иордан в виду иудейской армии и решился дать сражение при Асофе, недалеко от берегов этой реки. Сначала победа была на стороне Александра; но Филостефан, полководец Птоломея, возобновил сражение и обратил в бегство иудеев. Тридцать тысяч человек легло на поле сражения (по свидетельству Тимогена, 50 тысяч), не считая пленных после победы. Птоломей стал опустошать страну. Рассказывают, что однажды, войдя в деревню, он приказал своим воинам умертвить множество жен и детей и окровавленные члены бросить в котел, наполненный горячею водою. Этим варварским поступком он хотел показать народу, что его воины питаются человеческим мясом, и внушить страх к своему имени. Между тем Клеопатра явилась в Сирию, предводительствуя значительною армией. При этом известии Александр поспешил в лагерь египетский и просил царицу о помощи, на которую та охотно согласилась. Некоторые из окружавших царицу советовали завладеть Иудеей; но иудей Елкий, один из лучших и верных ее полководцев, представил ей, как было бы несправедливо ограбить государя-союзника и притом несчастного. Кроме того, подобный поступок был противен правилам политики, потому что он мог вооружить против царицы всех иудеев, живших в Египте. Этот благоразумный совет был принят, и Клеопатра заключила союз с Александром в городе Скифополе. Освободившись от Птоломея, Александр начал военные действия. После шестимесячной осады он взял Гадару, в Келесирии, потом Амаф, одну из лучших крепостей на берегах Иордана, где Феодор, сын Зенона, царь филадельфийский, скрыл свои богатства; но через некоторое время Феодор напал «нечаянно» на Александра, убил 10 тысяч человек, отнял всю добычу и припасы. Но, несмотря на эту потерю, царь иудейский взял Рафию и Анфедон на берегах Средиземного моря, после чего решился покорить Газу и наказать ее за союз с Птолемеем. Осада продолжалась целый год и едва ли кончилась бы, если бы Лизимах, один из жителей Газы, завидуя своему брату Аполлодору, управлявшему работами по защите крепости, не отворил ворот Александру. Большая часть жителей сожгла себя со своими богатствами, чтобы не попасть под власть победителя; оставшиеся были умерщвлены, и Газа была разрушена до основания. После этой победы Александр возвратился в Иерусалим, на праздник Кущей. Во время его отсутствия фирисеи, влиянию которых он не хотел подчиниться, успели оклеветать царя и сделать ненавистным народу. Все было приготовлено к возмущению, и в первый день праздника, когда Александр в качестве первосвященника, по обыкновению, хотел принести жертву, собравшиеся в храм с пальмовыми и лимонными ветвями, на которых находились плоды, стали бросать в него лимоны, крича, что его мать была пленницей и потому он недостоин приступать к алтарю Господню. Раздраженный первосвященник смыл свое оскорбление в крови шести тысяч дерзких иудеев; потом отделил деревянною стеною алтарь и святилище от прочих частей храма и составил для себя стражу из писидийских и киликийских воинов. Потушив бунт, Александр опять открыл военные действия. Он победил арабов, аммонитян, моавитян, принудил их платить дань, покорил и разрушил Амаф пред глазами Феодора, который не мог противостоять ему; но во время похода против Овида, царя арабского, был заперт в дефилее, близ Гадары, и потерпел большой урон. Возвратившись в Иерусалим, он нашел народ еще более прежнего вооруженным против себя. Иудея в продолжение шести лет была театром междоусобной кровопролитной войны, в которой погибло более пятидесяти тысяч жителей. Несмотря на то, ненависть народа к царю, казалось, возрастала вместе с числом жертв; однажды Александр спросил собравшийся народ, что он должен ему сделать, чтобы снискать любовь его; «умереть», - был единодушный ответ. Чтобы свергнуть с престола ненавистного царя, иудеи обратились с просьбой о помощи к Димитрию Энкеру, царю сирийскому, который вступил в Иудею с тремя тысячами конницы и сорока тысячами пехоты. Александр ожидал его с двадцатью тысячами саддукеев и шестью тысячами наемных воинов. По свидетельству Иосифа Флавия, который был ревностный фарисей и потому не много в этом деле заслуживает доверия, царь иудейский потерпел столь страшное поражение, что принужден был скрыться в горах, где шесть тысяч иудеев, сжалившись над его несчастьем, присоединились к нему. Но апокрифическая книга, известная под именем Четвертой Маккавейской, говорит, напротив, что Александр преследовал царя сирийского до самой Антиохии, осаждал его целый год в этом городе и наконец победил в кровопролитном сражении. Это вероятнее, потому что с сего времени ничего не известно об Антиохе. Междоусобная война приняла самый жестокий характер. По свидетельству историков, Александр после Вифомского сражения привел в Иерусалим и приказал распять во время пира, данного друзьями, около восьмисот пленных; недовольный этим, он приказал умертвить пред глазами умирающих их жен и детей. По этому случаю ему дано было прозвание Фракида, то есть жестокого, как фракиец. Около шести тысяч иудеев бежали из Иерусалима и скрылись в горах, чтобы не подвергнуться жестокости своего царя. Наконец спокойствие начало было мало-помалу водворяться в царстве Иудейском, как вдруг услышали о нападении Антиоха Дионисия, недавнего владетеля царства Дамасского. Чтобы предотвратить эту новую опасность, Александр построил деревянную стену от Иоппии до Антипатриды; но Антиох разрушил эту защиту огнем, вторгнулся в Иудею и погиб в сражении в Аравии, куда перенес войну. Жители Дамаска избрали себе царем Арета. Новый царь осадил Александра в Адиде, в долине Сефела, и выиграл у него сражение. Александр предложил Арету мир и осадил Ессу, где Ленон, князь филадельфийский, скрыл свои сокровища. Дион, Голана, Селевкия, крепости Гамала подпали под его власть. После трехлетнего отсутствия Александр возвратился в Иерусалим. Иудеи, гордые блистательными победами своего царя, приняли его с восторгом. Вскоре многие города Сирии, Маалы, Идумеи, Финикии, города Иоппия, Газа, Азот, Самария, Кармил, Пелла, Скифополь подчинились его власти. Спустя некоторое время по возвращении своем, он впал в болезнь, от неумеренного употребления вина, в продолжении трех лет страдал четырехдневной лихорадкой, которая, впрочем, не препятствовала ему заниматься военными делами. Он умер при осаде крепости Рагавы, по ту сторону Иордана, в стране Герасенианской, на сорок девятом году своей жизни, после 27-летнего царствования. Александра, его супруга, видя его умирающим, была в отчаянии. Два сына, которых она имела, были молоды и не могли быть на престоле; притом она страшилась ненависти фарисеев. В этой крайности Александр советовал ей скрыть смерть его до окончания осады, а после, возвратившись в Иерусалим, уступить требованиям фарисеев и допустить их к правлению; царица должна была собрать фарисеев в свой дворец, объявить им последнюю волю своего супруга и сказать, что будет всегда поступать по их советам. Александр не обманулся; такое предложение льстило гордости фарисейской. Александр, против которого они вооружили часть Иудеи, после своей смерти был провозглашен великим человеком и удостоился великолепнейшего погребения. Александр вручил своей супруге кормило правления, с правом избрать наследника из двух сыновей, когда они придут в возраст. Иосиф говорит, что этот государь был по природе добр и великодушен; но его жестокие поступки настолько противоречат этому свидетельству, что заставляют нас не верить ему; конечно, нельзя отвергать, что его жизнь, полная тревог и бурь, часто требовала от него мужества и твердости; но все это еще далеко от великодушия. После него секта фарисеев сделалась внутренним злом и для государства, и для религии и немало споспешествовала упадку фамилии Асмонеев. После смерти Маккавеев все, и люди и обстоятельства, видимо, приготовляли Иудею к чужеземному владычеству, столько раз предсказанному пророками.

АЛЕКСАНДР и РУФ, сыновья Симона Киринейского, были, без сомнения, знамениты между первыми христианами, потому что Священное Писание отзывается о них в следующих выражениях: «И заставили проходящего некоего Киринеянина Симона, отца Александрова и Руфова, идущего с поля, нести крест Его» (Мк. 15:21). О последнем-то, кажется, говорит апостол Павел, в Послании к Римлянам: «Приветствуйте Руфа, избранного в Господе, и матерь его и мою (Рим. 16:13). (См. Симон Киринейский.)

АЛЕКСАНДР КОВАЧ после принятия христианской веры впал в страшные заблуждения и злобно противодействовал проповеди апостола Павла. Сам апостол говорит, что он принужден был предать его сатане, то есть отлучить от Церкви (1 Тим. 1:20). Заблуждения Александра были сходны с заблуждениями Именея (см. Именей), потому что апостол Павел одинаково осуждает как того, так и другого. Отлучение от Церкви, кажется, имело мало действия на Александра. Спустя год (56 г. от Р. X.) апостол Павел жалуется еще на его сопротивление. «Александр Ковач много сделал мне зла, - пишет он к Тимофею (2 Тим. 4:14), - да воздаст ему Бог по делам его. Избегай этого человека; ибо он полагает большие препятствия нашим намерениям». Это сопротивление Александра дало повод думать, по тождеству имен, что этот Александр и другой, упоминаемый в Деяниях апостольских, глава 19, который по случаю возмущения в Ефесе говорил в собрании пред народом речь, есть одно и то же лицо. Так как последний был ритор, то само собою разумеется, что более мог препятствовать цели апостола, нежели простой ремесленник. И придаваемое ему апостолом Павлом название ремесленника показывало бы в таком случае только презрение, как напоминающее его прежнее состояние. Это мнение не имеет в себе ничего неосновательного, и все, кажется, подтверждает его вероятность. Неизвестно, как и когда умер этот еретик.

АЛИОНЕЙ, первосвященник (см. Елионеи).

АЛКИМ (162 г. до Р. X.), сорок шестой первосвященник иудейский, воспользовался замешательствами, волновавшими его отечество, для достижения первосвященнического достоинства. Он был достойным преемником нечестивого Менелая, умерщвленного во второй год царствования Антиоха Евпатора. Как тот, так и другой проложили себе путь к этой высшей должности, отрекшись от Бога отцов своих и предавшись гнусному идолослужению. Алким соединял с ужасной жестокостью постыдную скупость и сделался невыносимым для своих сограждан; по счастью, пороки, делавшие его бичом человечества, не могли развиться свободно. Иуда Маккавей низложил его; первосвященник сначала скрыл свой гнев, но потом честолюбие взяло верх, он отправился в Сирию просить помощи у царя Димитрия и, возвратившись оттуда с войском, овладел Иерусалимом, изгнал врагов и хотел разрушить внешнюю стену храма, построенную пророками. Это святотатство не осталось без наказания; чудовище было поражено смертельным ударом паралича прежде, нежели труды пророков были разрушены. Иудеи с общего согласия избрали ему преемником Ионафана, брата Иуды Маккавея, который соединил в себе власть правительственную с властью первосвященника.

АМАН, см. Есфирь.

АМАРИЯ I (ок. 880 г. до Р. X.), пятнадцатый первосвященник иудейский, сын и преемник Иоахаза, отправлял первосвященническое служение в царствование Иосафата (2 Пар. 19:11). Иудейская летопись называет его Иоиаривом и относит его служение к царствованию Иорама. Иосиф Флавий называет его Иорамом (Ant. lib. X., cap. 11). Иосафат, мудрость которого напоминала мудрость Соломонову, прошел свое государство и восстановил в каждой области богослужение, высокое достоинство которого было почти совершенно забыто; он окончил свои благочестивые преобразования в Иерусалиме (2 Пар. 19:8) и объявил, что одной из важнейших обязанностей Амарии как первосвященника было наблюдение за исполнением обрядов, управление которых находилось в его руках. Преемником Амарии был Иосафат.

АМАРИЯ II, (см. Азария III). первосвященник

АМАСИЯ (831-803 гг. до Р. X.), царь иудейский, сын Иоаса и Иадины из Иерусалима, вступил на престол двадцати пяти лет. Этот царь при восшествии на престол показался сначала благочестивым и мудрым; хотя, по примеру своего отца, и воспрещал народу предаваться идолопоклонству, однако ж впоследствии своим нечестием навлек на себя гнев небесный. Лишь только Амасия увидел, что власть его утвердилась, первым его делом было наказать смертью всех тех, кто принимал участие в убийстве Иоаса, но детей их пощадил, по повелению Господню, данному Моисею: «Не должны быть наказываемы смертью отцы за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов, но каждый за свое преступление должен быть наказываем смертью» (4 Цар. 14:6). После этого он переписал своих подданных по семействам и разделил их на тысячи и сотни, набрал армию из 300 тысяч человек, к ним присоединил 100 тысяч наемных израильтян, которые при поступлении на службу получили 100 талантов серебра. Пророк пришел к нему и сказал: «О царь! Не позволяй, чтобы Израиль сражался в твоих рядах; Бога нет с ними, так же как и с детьми Ефремовыми; не надейся на число воинов, ибо тогда Господь отдаст тебя в руки врагов; ибо только Он дарует победу, только Он обращает в бегство». Послушный этим словам, царь иудейский приказал оставить сто талантов наемникам и распустить их. Раздраженные этим отказом, не позволившим им участвовать в войне, израильтяне рассеялись по стране от Вефорона до Самарии, опустошали ее, убили 3000 человек и захватили большую добычу. Предводительствуя своим войском, Амасия смело бросился в долину Салинскую, поразил идумеян, истребил их большое множество и взял приступом крепость, которой дал имя Иефоил. После такого успеха царь иудейский возвратился в Иерусалим и принес с собою богов побежденного народа - обстоятельство, решившее его погибель. С этих пор Амасия предался идолопоклонству, не обращал внимания на обличения, даже угрожал смертью одному пророку, который упрекал его в нечестии. «Твое преступление и жестокость твоего сердца, - сказал ему человек Божий, - прогневали Господа; Он решил твою погибель». Спустя некоторое время после этого царь иудейский принял гибельное намерение послать послов к Иоасу, царю израильскому, прося у него свидания; последний отверг его просьбу и дал ему такой ответ: «Терн, который на Ливане, поспал к кедру, который на Ливане же, сказать: «отдай дочь свою в жену сыну моему». Но прошли дикие звери, что на Ливане, и истоптали этот терн. Ты поразил Иду-меян, и возгордилось сердце твое. Величайся и сиди у себя дома. К чему тебе затевать ссору на свою беду? Падешь ты и Иуда с тобою» (4 Цар. 14:9-10). Эта угроза не устрашила Амасию, который скоро начал неприязненные действия, но был разбит при городе Вефсамисе и приведен пленным в Иерусалим, в котором победитель приказал разрушить стену на 400 локтей длины, от ворот Ефремовых до ворот угольных, взял золото, серебро и сосуды храма, так же как и царское сокровище, увел заложников в Самарию и оставил своего соперника, отселе неопасного, владеть венцом без славы и могущества. После этого несчастья Амасия царствовал еще 15 лет, при конце которых бежал в Лахис при известии о злоумышлении на его жизнь; но враги преследовали его и убили на двадцать девятом году его царствования; останки его, принесенные в Иерусалим, погребены во гробе его отцов, и Азария, или Осия, сын Амасии, наследовал ему.

АМВРАМ (1713 г. до Р. X.), сын Каафа и внук Левин, взял в супруги Иохаведу из того же колена и прожил 137 лет. Он умер в Египте в 193 г. после пришествия Иакова в царство фараонов (в 1576 г. до Р. X.). Священное Писание не сообщает нам никаких подробностей об этом патриархе, который был отцом Моисея, и если бы мы не говорили о писателе богодухновенном, то похвалили бы его за эту скромность по отношению к его родителям. Он говорит просто: «Один человек из колена Левиина взял жену из своего колена». Все согласятся, что короче сказать невозможно. По счастью, молчание книги Бытия восполняется Иосифом Флавием, который показывает нам некоторые обстоятельства жизни Амврама, о которых не говорит Моисей. Он представляет нам отца Моисеева, пользующегося большим уважением между своими соплеменниками, и рисует нам трогательную картину его печали по случаю жестокого повеления фараона об истреблении новорождающихся детей еврейских. В это время Иохаведа была беременна Моисеем. Амврам, говорит Иосиф Флавий, обратился к Богу, молил Его о сострадании к своему народу, который всегда был верен Ему, и о прекращении этого гонения, стремившегося к истреблению его. Бог явился ему во сне и укрепил его надеждою, сказав, что помнит благочестие их и их отцов и что, вознаградив последних, Он не оставит и детей; что для сего-то Он и благословил их размножением; что Его прошедшие благодеяния были залогом покровительства в будущем; что Бог заботится как обо всех вообще, так и о нем в особенности; что сын, которым беременна жена его, счастливо родится, будет воспитан против его чаяния, наконец, этот сын освободит из рабства свой народ и таким образом увековечит его имя не только между евреями, но и между всеми народами земли. Амврам рассказал об этом видении жене своей Иохаведе; но несмотря на то, что оно столь благоприятствовало им, природа заглушила голос веры, счастье им казалось невероятным (Ant. lud., lib. V., с. 5). Все обещания этого сна исполнились, и Моисей, которому угрожало смертью повеление царя египетского, был чудесно спасен.

АМВРИЙ и ФАМНИЙ (918-907 гг. до Р. X.). Амврий, военачальник царя израильского, был возведен на престол войском в конце двадцать седьмого года царствования Асы, царя иудейского. После своего избрания он снял осаду с Геввефона и поспешно бросился к столице, для поражения убийц Илы и утверждения своей власти над народом. Когда он вошел в город, Замврия уже здесь не было (см. Замврий); казалось, что ему следовало только явиться и завладеть венцом. Но народ, не принимавший никакого участия в этом выборе, отказался утвердить его. Против Амврия образовалась многочисленная партия, которая избрала царем израильским Фамния, сына Гиенефова. Таким образом, это несчастное царство, уже обагренное кровью многих царей и сделавшееся игрушкой честолюбивых злодеев, должно было еще переносить ужасы междоусобной войны. Хотя Священное Писание не рассказывает этой борьбы, но невероятно, чтобы два соперника, поддерживаемые один войском, а другой народом, могли царствовать в мире, каждый над избравшею его частью народа; это событие было бы неслыханным в истории человечества. Надобно думать, что они оспаривали друг у друга власть с оружием в руках в продолжение почти четырех лет, которые жил Фамний, ибо не видно, чтобы он отказался от престола. Умер ли он естественной смертью? Пал ли от руки убийцы или в сражении со своим соперником? Неизвестно. О поражении его или, по крайней мере, о малочисленности его партии заставляет думать то, что он не старался об избрании себе преемника, о продолжении борьбы с войском. Как бы то ни было, но после смерти Фамния Амврий остался полным владетелем израильского престола. Этот царь, уже видевший два поколения царей, пораженных рукой Господа и павших один за другим в кровавую могилу, забыл, что сам он был только орудием воли Божией. Тщеславный и гордый, он думал, что возвышением своим обязан только своей смелости и своему счастью. Его возвышение было источником замешательств для царства Израильского; но для честолюбца ничего не значат несчастья государства, если они способствуют его личному торжеству. Достойный наследник Иеровоама и Ваасы, он, подобно своим предшественникам, не удовольствовался покровительством идолопоклонству; но приказал под строжайшими казнями почитать богов чуждых; имя Иеговы было запрещено в царстве Израильском, так что можно сказать, будто он взошел на престол только для того, чтобы наносить оскорбления имени Всевышнего. Доселе он заботился только о том, чтобы утвердить свою власть и положить нечестивые законы, объявленные им в своем государстве. Спустя какое-то время после смерти Фамния Амврий возымел преступное намерение прославиться; купил за два таланта часть горы Сомер и построил город Самарию, сделавшуюся столь славной преступлениями, которых она была театром, и несчастьями, поразившими ее впоследствии. Царь израильский, желавший перенести в нее свой двор, сделал этот город одним из великолепнейших городов в мире, построил в нем дворцы и храмы, блиставшие роскошью. Все искусства Востока споспешествовали его украшению. Самария сделалась соперницей Иерусалима и в то же время средоточием идолопоклонства и разврата. После окончания этого исполинского предприятия Амврий не сделал ничего, что заслуживало бы повествования. Хотя он не более своих предшественников был другом царей иудейских, однако Священное Писание не говорит, чтобы он вел с ними войну. Он упорствовал в идолопоклонстве и нечестии, пока оставался на престоле. Под его властью царство Израильское окончательно забыло закон своих отцов. Амврий умер в Самарии врагом Господа на одиннадцатом году своего царствования и на шестом после смерти Фамния.

АМНОН и ФАМАРЬ. Амнон, первый из всех сыновей Давида, был сыном Ахинаамы. Он безумно влюбился в Фамарь, свою сестру по отцу, рожденную от Маахи, дочери царя гедсурского. Эта пламенная любовь пожирала его втайне, и он худел со дня на день; один из его поверенных, по имени Ионадав, человек мудрый, племянник Давида, спросил у него о причине болезни и, узнав ее, отвечал: «Зачем позволяешь печали ослаблять тебя, ляг, скажись нездоровым и, когда отец придет посетить тебя, проси его прислать Фамарь услуживать тебе». Эта хитрость удалась Амнону, который, уловив минуту, когда Фамарь приносила ему есть, изнасиловал ее. К этому преступлению Амнон присоединил другое - выгнал из своего дома ту, которую только что обесчестил. Обесславленная Фамарь покрыла пеплом главу, разодрала свою одежду и удалилась к своему брату Авессалому. Царь, узнав о таком преступлении, весьма огорчился, но не хотел наказать Амнона, говорит Священное Писание, потому что его, как первенца своего, любил. Авессалом, видя, что отец оставил это преступление не наказанным, задумал страшное мщение и убил Амнона на пиру, на котором находились все сыновья Давидовы (см. Авессалом и Давид).

АМОН (640-639 гг. до Р. X.), семнадцатый царь иудейский, вступил на престол двадцати двух лет. Он был сыном Манассии и Месолламы, дочери Аруса, из Иетевы. Воспоминание о жизни и несчастьях его отца не предохранило его от несчастья. Священное Писание показывает нам, что он превзошел преступление Манассии, не подражая его покаянию. Почему и Господь, разгневанный его нечестивым поведением, скоро послал ему кончину, достойную жизни. Рабы Амона возмутились и убили его в собственном дворце. Тело убитого царя было погребено в гробе его отца Манассии, в саду Озы. В продолжение двух лет царствования этот царь не сделал ничего, что достойно было бы памяти потомства.

АМОС, третий из малых пророков по порядку священных книг, пророчествовал в царствование Осии, царя иудейского, и Иеровоама 11, царя израильского. Следовательно, он жил до Иоиля, о котором упоминается только после смерти последнего из этих царей. Амос, несправедливо смешиваемый некоторыми писателями с отцом Исайи, по общепринятому мнению, родился в городе Фекуе, в колене Иудином. Амос занимался скотоводством и земледелием, когда получил призвание к пророческому служению, около 780 г. до Р. X. Не будучи в состоянии противиться этому призванию свыше, он оставил мирную сельскую жизнь и стал пророчествовать в Вефиле, за два года до землетрясения, причинившего такой ужас в Иерусалиме. Первые две главы его пророчеств относятся к Дамаску, филистимлянам, Тиру, Идумее, аммонитянам, моавитянам, Иуде и к десяти коленам израильским. Сила Дамаска исчезнет; филистимляне будут преследуемы и исчезнут; моавитяне и аммонитяне будут разрбиты царями ассирийскими и халдейскими. После пророчеств, относящихся к этим народам, пророк угрожает Израилю небесным мщением. Он предсказывает ему страшные казни: голод, причиненный саранчой; междоусобную войну и разделение государства под образом всепожирающего огня; наконец, истребление мест, освященных суеверием израильтян, и насильственную смерть всего дома Иеровоамова. Так как Амос пророчествовал в Вефиле, то Амасия, идольский жрец в Вефиле, видя глубокое впечатление, производимое им в народе, донес об этом царю и обвинял пред ним пророка в возмущении народа против верховной власти. Амос принужден был оставить Вефил, предсказав Амасии, что жена его соблудит во граде, сыновья и дочери падут от меча и сам он умрет на земле нечистой, вдали от гроба своих отцов. Некоторые толкователи утверждали, что Амасия, раздраженный его пророчествами, приказал вырвать ему зубы, чтобы принудить к молчанию; другие полагали, что он мучил пророка более жестоко и что сын его Озия убил Амоса. В последних двух главах Амос предсказывает не только окончательное и всецелое пленение израильтян, но также и те несчастия, которые поразили их после смерти Иеровоама II. «Ваши праздники, - говорит он, - переменятся в дни печали, и ваши веселые песни в вопли отчаяния. Вы облечетесь во вретище и острижете волосы. Израиль зальется слезами, как мать оплакивает единственного сына, и конец его будет горечь и страдание». Он предсказывает смерть Захарии, нашествие Фула и Феглаф Фаласара и возвращение из плена. Почти во всех главах Амос выступает против злых богачей и красноречиво упрекает их в великолепии их домов, в изысканности их пищи, в роскоши мебели. Сильный не находит от него пощады: он обвиняет судей в притеснении невинных, в продаже бедных и обращении их в рабство. Народ он упрекает в злодеяниях, рабстве, пороках, неповиновении пророкам, суетности противозаконного богослужения и суеверных обрядов, которыми он, в своем заблуждении, думает воздавать хвалу Господу. По тем выражениям, по тому глубокому благородному негодованию, с которым пророк обличает соблазнительную роскошь, так гибельно изменившую нравы народа, можно думать, что в его время царство Израильское находилось в весьма цветущем и вместе развращенном состоянии, что оно было исполнено всеми беспорядками, обыкновенно сопровождающими долговременный мир и благоденствие. Хотя главным предметом пророчеств Амоса было царство Израильское, однако ж он часто говорит против Иудеи и соседних народов. Он предсказывает восстановление дома Давидова в его прежнем величии, власть его над Идумеею и другими народами, которые некогда были покорны ему. «Пленные, - говорит он, - разорвут наконец свои цепи; они восстановят свои опустошенные и разрушенные города; насадят свои виноградники и будут пить вино, разведут сады и соберут плоды». Большая часть толкователей видели в этом последнем пророчестве предсказание о царстве Мессии и утверждение Его Церкви. Этим оканчивается пророческое служение Амоса, продолжение которого в точности неизвестно; неизвестны также ни год рождения его, ни смерти; все мнения, относящиеся сюда, суть чистые догадки. Что касается слога, которым написаны пророчества Амоса, то, после господствовавших мнений бл. Иеронима и Августина, ныне почти всеми критиками принято, что язык его обилен множеством живых и образных выражений, сравнений, взятых из жизни сельской и пастушеской, не только не лишающих его красоты и силы, но еще придающих новую прелесть описаниям и поэзии образов. Память св. пророка Амоса празднуется церковью 15 июня.

АМПЛИЙ, сподвижник апостола Павла, о котором упоминается в Послании к Римлянам, получил мученический венец, он был одним из учеников Иисуса Христа. Память его празднуется 4 января и 31 октября.

АНАН I, первосвященник (см. Анна).

АНАН II, семьдесят девятый первосвященник иудейский, вступил в первосвященническое достоинство в 61 г. от Р. X. и отправлял его в продолжение трех месяцев. Он принадлежал к секте саддукеев. Иосиф Флавий представляет нам его смелым и предприимчивым. После смерти Феста, правителя Иудеи, и до прибытия преемника его Албина Анан собрал синедрион и осудил на нем Иакова, брата Господня и первого епископа Иерусалимского, который, как и многие другие христиане, объявлен был виновным в нечестии и побит камнями. Иосиф Флавий говорит, что все благоразумные люди, находившиеся в Иерусалиме, не только не одобрили этого поступка, но, напротив, вознегодовали на него и даже послали тайно к Агриппе, ехавшему тогда из Александрии в Иудею, прошение о запрещении Анану впредь делать что-нибудь подобное. Для наказания дерзости Анана царь лишил его первосвященства, которое передал Иисусу, сыну Дамнееву. В то же время Албин, находившийся на пути из Александрии в Иерусалим, извещенный, в свою очередь, о поступке Анана, угрожал в письме усмирить его дерзость, лишь только прибудет в город. Думают, что этот самый Анан был в 66 г. избран советом иудеев правителем Иерусалима. Иосиф Флавий по этому случаю весьма хвалит благоразумие Анана; он говорит о нем как о человеке, одушевленном духом правосудия и мира, полном ревности к общественному благу и пользе для своего народа. Время укротило его буйные страсти. Зилоты, завладевшие храмом, пригласили идумеян на защиту храма от Анана, которого старались сделать подозрительным, обвиняя в приверженности к римлянам. Идумеяне явились; Анан приказал не впускать их; но при темноте ночи, покровительствуемые бурею, они успели проникнуть в город, стали искать Анана и, нашедши, убили, надругались над его трупом и оставили без погребения, в добычу псам (68 г. от Р. X.). Иосиф Флавий замечает, что смерть Анана была началом разрушения Иерусалима; с падением этого человека, мудрое поведение которого составляло для иудеев последнюю надежду на спасение, упали также в некотором роде стены города и самые твердые его опоры.

АНАНИИЛ (34 г. до Р. X.), пятьдесят седьмой первосвященник иудейский, происходил из рода простых левитов, которые не имели права на достижение первосвященнического достоинства. Но в это время Ирод присвоил себе право возводить и низлагать первосвященников по своей воле; он возвел Ананиила из Вавилона и облек первосвященническим достоинством, чтобы иметь в нем орудие более послушное, нежели первосвященники из рода Ааронова, независимости которых опасался. Ананиил отправлял первосвященническое служение только один год; он был низложен и имел преемником Пристовула III. После смерти последнего Ирод возвратил ему первосвященническое достоинство, которое он сохранял около пяти лет. Думают, что он был низложен во второй раз.

АНАНИЯ (35 г. от Р. X.) был учеником Спасителя, который сказал ему в видении: «Встань и пойди на улицу, так называемую Прямую, и спроси в Иудином доме Тарсянина, по имени Савла; он теперь молится» (Деян. 9:11). Анания пошел, как повелел ему Господь, нашел Савла, и, пришедши с ним в дом, возложил на него руки, и сказал: «Брат Савл! Господь Иисус, явившийся тебе на пути, которым ты шел, послал меня, чтобы ты прозрел и исполнился Святого Духа» (Деян. 9:17). Савл тотчас прозрел и был крещен; больше ничего неизвестно о жизни св. Анании. Думают, что он был диаконом, а некоторые греческие писатели говорят, что он был епископом в Дамаске и после мученической кончины погребен в этом городе (см. Павел, апостол). Память св. апостола Анании празднуется 4 января и 1 декабря.

АНАНИЯ (49 г. от Р. X.), семьдесят шестой первосвященник иудейский. После нескольких лет его первосвященнического служения Куман, правитель Иудеи, обвинил его в старании возмутить иудейский народ против римлян и послал в Рим дать отчет в своем поведении; но Анания столь хорошо умел оправдаться, что возвратился совершенно невинным. По возвращении он стал преследовать христиан. Св. апостол Павел, остановленный в Иерусалиме трибуном римским, охранявшим храм, объявил первосвященнику, что он римский гражданин, и требовал, чтобы с ним обходились сообразно с этим достоинством; несмотря на то, апостола привели в собрание иудейское, и Анания, который был в нем председателем, забыв достоинство своего лица, приказал бить Павла в то время, когда он начинал только защищать себя. Апостол сказал ему: «Бог будет бить тебя, стена подбеленная! ты сидишь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня» (Деян. 23:3). Предсказание святого ученика Христова исполнилось; спустя некоторое время после, Ананию почитали богатейшим из всего иудейского народа; но насильственные средства, которыми он приобретал сокровища, возбудили против него ненависть во всех. Его сын Елеазар был во главе недовольных, и, после того как Агриппа II, царь иудейский, лишил его первосвященства, Анания еще имел несчастие видеть свое семейство на стороне своих врагов и был убит в своем дворце. Таким образом, в начале Иудейской войны Провидение, употребим выражение апостола Павла, поразило эту «подбеленную стену» (См. Павел, апостол).

АНАНИЯ и САПФИРА (34 г. от Р. X.). У христиан первых двух веков была одна душа и одно сердце; по сказанию святых отцов, земля была образом неба; те из христиан, которые имели дома или земли, продавали их и приносили цену апостолам, раздававшим ее бедным христианам; братское единодушие соединяло всех христиан без всяких общественных теорий; для этого достаточно было одного христианского нравоучения. В это время иерусалимский житель Анания, обращенный к христианству со своею супругой Сапфирою, продал свое имение, согласно с повелением апостольским, но вместо того, чтобы отдать всю цену, утаил половину. Св. Петр упрекал его за маловерие и сказал ему: «Для чего ты положил это в сердце твоем? Ты солгал не человекам, а Богу». Анания, пораженный этим упреком как ударом грома, упал мертвый. Через какое-то время пришла к апостолу Петру Сапфира и повторила ту же ложь. Петр сказал ей: «Смотри, вот идут те, которые погребали твоего мужа, они унесут и тебя». В то же время и она упала мертвою. Порфирий находил, что грех Анании был слишком строго наказан, но преступление этих двух обманщиков неоспоримо, а в наказании за это рассчитанное преступление св. Петр был только орудием и объявителем приговора, произнесенного свыше (см. Петр, апостол). Бл. Августин думал, что преступление этих двух лиц было заглажено их смертью, и посему сказал: credendum est autem quod post bane vitam eis pepercerit Deus; magna est enim Ejus misericordia.

АНАНИЯ, МИСАИЛ, АЗАРИЯ, три молодых иудейских князя, которые с Даниилом были избраны из пленных иудеев для воспитания при дворе Навуходоносора и приготовлены на службу этому государю. Начальник евнухов, смотревший за царским домом, дал им халдейские имена: Анания был назван Сидрахом, Мисаил Мисахом, а Азария Авденаго. Подобно своему знаменитому товарищу Даниилу, молодые израильтяне сделали быстрые успехи в науках и словесности и далеко опередили других молодых людей, назначенных к тому же поприщу; подобно ему, они показали редкий пример добродетели самой строгой в недре развращенного двора, и ничто не могло заставить их нарушить заповедь Господню не есть мяса и не пить вина со стола царя-идолопоклонника. После трехлетнего испытания и постоянного занятия науками Навуходоносор, прельщенный их мудростью и познаниями, взял их на службу к себе. Но это еще было началом тех высоких милостей, которыми осыпали их впоследствии. Даниил, вознесенный на верх почестей и занявший одну из высших должностей в империи вследствие благодарности ассирийского монарха, не забыл добродетельных мужей, которые помогали ему своими молитвами в изъяснении знаменитого сна, представлявшего статую, состоявшую из многих металлов; по его совету царь поставил их смотрителями дел в Вавилоне. Постоянное счастье на земле есть удел человека злого; путь доброго усеян тернием. Добродетель трех юных отроков была слишком блестяща, чтобы не подвергнуться тяжкому испытанию. Тщеславный своим могуществом, обольщенный ласкательством, гордый монарх, по возвращении из последней страшной экспедиции в Иудею, возымел и исполнил безумное намерение воздвигнуть на поле Деире, невдалеке от Вавилона, золотую статую, которая имела около 60 локтей высоты и 6 локтей ширины. Сатрапы, сановники, военачальники, правители и все начальники народа были призваны для открытия этого чудовищного символа нечестия с повелением пасть на землю в знак обожания, в то время, лишь только услышат музыку. Раскаленная печь должна была пожрать тех, кто воспротивится воле деспота. Между тем как рабская толпа преклонила колена пред статуей, три человека стояли прямо и с презрением смотрели на это унизительное зрелище! Даниил, вероятно, находился в отсутствии. Их заметили и не замедлили донести об этом непослушании царю, который, исполненный гнева, призвал их к себе и приказал им непременно поклониться идолу под опасением быть сожженными живыми. Тщетные угрозы; мужественные юноши едва благоволили отвечать ему: «Нужно ли дать тебе ответ об этом? Знай, о царь, что наш Бог силен исхитить нас из среды пламени и освободить из твоих рук; если не такова Его воля, мы не сопротивлялись бы. Нет, мы никогда не станем поклоняться вашим богам, не согнем чела пред твоею статуей». Гордый монарх побледнел от гнева при этих словах. «Пусть бросят этих мятежников, сковав цепями, в раскаленную печь, жар которой должен быть возвышен в семь крат против обыкновенного». Действительно, жар увеличился до такой степени, что сами исполнители зверского повеления царя пали мертвыми. Но что значат самые разрушительные стихии для тех, кому покровительствует всемогущая десница Всевышнего? Невидимая рука разорвала цепи юных мучеников, и их увидели ходящими в печи и поющими славу Бога крепкого. Тогда Азария, возвысив голос, произносит трогательную молитву к престолу Предвечного: он благословляет руку Божественного правосудия, которая отяготела на его народе за преступления его, призывает небесное милосердие во имя трех великих патриархов, получивших обетование о размножении их семени, как звезды на тверди, как песок морской, умоляет Господа принять его и его товарищей в жертву за грех несправедливости Израиля; наконец, призывает небесное мщение на врагов имени Иеговы. Между тем не переставали в печь бросать сгораемые вещества, как-то: смолу, паклю и пр., так что огонь возвысился до такой степени, что стены лопнули и пламя взвилось до 49 локтей вышины. Взрыв был так силен, что поразил смертью тех, кто находился вблизи. В это-то время покровительство Божие, доселе невидимое, явилось глазам всех: ангел сошел в эту ужасную темницу и принес в пламя, которое как бы из благоговения удалилось от него, струю воздуха приятного и свежего. Кто изобразит божественный восторг, которым были объяты эти друзья неба? Кто представит их горячие порывы? Кто достойно повторит слова той величественной песни хвалы, которую они воспели? Небеса, земля, море и все вы, неисчисленные существа, населяющие безмерное пространство, присоедините свой голос к голосу трех отроков еврейских в горящей печи, чтобы восхвалить Предвечного и прославить Его величие во веки веков. Навуходоносор, пораженный удивлением при виде этого чуда, встает и говорит чиновникам своего двора: «Не трех ли отроков мы бросили в горящую печь?» - «Да государь!» - «Что же это значит, что я вижу четырех ходящих свободно, как бы нисколько невредимых? Один из них подобен князю небесному!» В то же время, приблизившись, он видит рабов Божиих, радостно выходящих из печи, как из места прохлады; все глаза были устремлены на них, и нельзя было не смотреть; пламя не коснулось даже волоса на их головах, и даже запах огня не пристал к их одежде. В порыве своего удивления царь отдает торжественную честь Богу Сидраха, Мисаха и Авденаго, Который послал Своего ангела для спасения Своих верных рабов, и официально объявляет всем в своем царстве об удивительном чуде, которого был сам свидетелем; в то же время издает повеление, которым запрещается под смертной казнью хулить Бога еврейского, Бога силы и спасения. Анания, Мисаил и Азария были поставлены правителями вавилонской провинции; но история не говорит ничего более о них (см. Даниил). Предание, сохранившееся в церкви, свидетельствует, что три святых отрока были обезглавлены Камбизом. Память их празднуется 17 декабря.

АНДРЕЙ, Первозванный, был призван первым из апостолов и учеников Иисуса Христа. Он происходил из Вифсаиды, небольшого галилейского города, лежавшего на берегах Генисаретского озера. Сын Ионы, или Иоанна, он был братом апостола Петра и, подобно ему, рыбарь. Сначала Андрей был учеником Иоанна Крестителя. Когда последний дал свидетельство о Мессии, возвратившемся из пустыни после сорокадневного искушения, Андрей пошел вслед Иисуса Христа. Это-то и называют первым призванием сего апостола. Он привел ко Христу Петра; впрочем, невероятно, чтобы Спаситель не имел других учеников, кроме этих двух братьев с Филиппом и Нафанаилом. Между тем оба брата занимались по-прежнему своим ремеслом и оставили его лишь тогда, когда Спаситель обещал сделать их «ловцами человеков». С этого времени они соединились со своим Учителем и не разлучались с Ним никогда во время земной Его жизни. По совершении Пасхи, возвратившись из Иерусалима, Иисус Христос избрал двенадцать апостолов, во главе которых евангелисты поставляют двух братьев, Петра и Андрея. Во время чуда умножения хлебов Андрей показал Спасителю в толпе мальчика, имевшего пять хлебов и две рыбы. Он же с Филиппом показал Спасителя язычникам, пришедшим в Иерусалим для поклонения истинному Богу, незадолго до Его страдания. Св. Андрей был также одним из четырех учеников, спрашивавших, спустя два или три дня после того, у Иисуса Христа о времени разрушения храма, предсказанного Им. Вот все, что нам известно из священных книг о св. Андрее. По свидетельству писателей греческих, апостол проповедовал Евангелие в некоторых областях Азии, откуда пришел в Грецию, и основал в Византии Епископский престол, на который поставил епископом св. Стахия. Преимущественно Епир и Пелопоннес были местом его проповеди между греками. Павлин утверждает, что апостол был послан в Аргос, где посрамил красноречие и умствования софистов. Ипполит, епископ Портумский, и знаменитый Ориген говорят, что апостол Андрей проповедовал Евангелие и скифам, народу, сопредельному с греками, именно в России - в новороссийском крае. Близость этих мужей ко временам апостольским, которые имели возможность узнать истину от самих видевших св. Андрея, делает их свидетельства несомнительными. Отсюда, по сказанию нашего летописца, апостол приходил к месту, где теперь Киев, на горах Киевских водрузил крест и предсказал ученикам о православии, которое со временем здесь будет сиять. Из Киева апостол по Днепру и другим рекам отправился в Новгород и посетил страны при Балтийском море, потом отправился в Рим, откуда обратно переехал в Грецию. Город Патрас в Ахаии был пределом его евангельских трудов. Здесь первозванный ученик принял мученический венец. Что касается времени его кончины, то определить его трудно. Одни относят ее ко времени гонения Домициана. У Сурия и других агиографов находятся подробности о мученичестве этого апостола, приписываемые священниками и диаконам ахайских церквей. Наша обязанность сообщить их здесь; ибо нам надобно дать идею о спокойствии и твердости духа первых исповедников Иисуса Христа пред своими гонителями. Проконсул Егеат прибыл в Патрас для преследования христиан и принуждения их к поклонению идолам. Св. Андрей предстал пред ним и сказал: «Ты, предстоящий пред людьми как судия их преступлений, должен узнать, что есть на небесах Владыка, Который будет судить тебя, чтобы ты, отдав Ему поклонение, на которое Он имеет право, воспротивился поклонению суетным изваяниям». Егеат отвечал ему: «Если я не ошибаюсь, ты разрушитель храмов богов, Андрей, старающийся вовлечь народ в безумную секту, которую повелители империи решились истребить?» Андрей: «Эти императоры не знают еще, что Сын Божий, сшедший на землю для искупления людей, называл ваших идолов нечистыми демонами, врагами рода человеческого, ведущими его к вечному мучению». Егеат: «Подумай, что это суетные и пустые умствования, за которые ваш Иисус Христос действительно заслужил крест, на котором распяли Его иудеи». Андрей: «Ах! если бы ты узнал тайну этого креста! Если бы ты знал, с какою любовью верховный Владыка всего пригвоздился к нему за наше искупление!» Егеат: «Ты осмеливаешься говорить о самопожертвовании и произвольном предании себя этому Человеку, когда всякому известно, что Он был предан одним из своих, осужден иудеями, приведен к правителю и распят римскими солдатами по требованию народа». Андрей: «Сказанное мною справедливо, ибо я сам был с Иисусом, когда Он предался и когда Ему изменили; прежде этой измены и последовавших за нею страданий я слышал Его предсказание, что и то и другое верно исполнится для спасения человеков. Он также предсказал нам, что после трех дней воскреснет». Егеат: «Удивляюсь твоей мудрости, которая обожает человека, умершего на виселице, как бы он ни умер, произвольно или нет». Андрей: «Его страдание есть таинство, ибо наше искупление зависело от него, и, может быть, ты поймешь его, если согласишься выслушать меня». Егеат: «Пожалуй, но предупреждаю тебя, что если ты не решился повиноваться мне, то тайна креста повторится на тебе». Андрей: «Если бы эта угроза была страшна для меня, то я не осмелился бы тебе говорить так, как говорю теперь». Егеат: «Ваше учение столь же безумно, сколь безумна дерзость, с которой ты мне говоришь». Андрей: «В моих словах нет ни дерзости, ни мужества, они выражают веру, находящуюся во мне; ибо написано, что смерть праведников драгоценна, а смерть грешников плачевна. Вот почему я хочу возвестить тебе тайну креста, не понимаемую тобою, для того, чтобы ты уверовал в нее, возродился бы к новой жизни». Егеат: «Чтобы возродиться, надобно умереть. Не хочешь ли в самом деле убедить меня, что я мертв, чтобы потом дать мне жизнь посредством той странной веры, которую ты проповедуешь?» Андрей: «Как надобно было бы желать, чтобы ты узнал это учение! Чтобы ты понял, что в кресте есть спасительная сила от греха, порожденного преступлением первым человеком заповеди не вкушать плода от древа познания добра и зла! Что этот грех был для человека источником смерти, между тем как жертва Иисуса отверзла ему источники жизни, столь долгое время закрытые!» Егеат: «Сохрани свои умствования для того, кто захочет поверить им. Что касается до меня, то знай, что если ты откажешься принести жертву всесильным богам, то будешь сначала бит, потом пригвожден к тому же кресту, который ты почитаешь с таким благоговением». Андрей: «Каждый день приношу я жертву истинному Богу, Единому и Всемогущему, и жертва, которую я приношу Ему, не состоит ни в курении фимиама, ни в крови и плоти козлов и волов; но в непорочном Агнце, Который, служа пищею и питьем множеству верующих, остается живым, чистым и нескверным». Егеат: «Что значат эти слова?» Андрей: «Если хочешь проникнуть в их смысл, необходимо, чтобы ты выслушал со смиренною охотою ученика». Егеат: «Я могу силою принудить тебя объяснить их». Андрей: «Удивляюсь, слыша столь безумные слова, выходящие из уст человека мудрого. Как мог ты думать, что, муча учеников Христа, ты мог бы проникнуть в смысл Его Божественных заповедей? Я возвестил тебе двоякую тайну плоти и жертвы христианской. Уверуй в Божество Иисуса, Сына Божия, преданного смерти иудеями, если хочешь понять, каким образом закланный Агнец продолжает жить, каким образом, снисшедши на алтарь, на котором совершаются наши святые тайны, и давши себя нам в пишу, Он существует еще, не потеряв ничего ни от своей чистоты, ни от своей первобытной целости». Егеат: «Возможно ли это, когда ты сам говоришь, что Он убит и съеден?» Андрей: «Веруй с любовью, если хочешь понять, иначе ты никогда не поймешь». При этих словах Егеат, исполненный гнева, приказывает отвести апостола в темницу. Во время его заключения со всех сторон провинции стеклось множество народа, который хотел освободить Андрея и предать смерти преследователя; но апостол успокоил их. «Берегитесь, - говорил он, - произвести возмущение во имя Иисуса Христа, нашего Бога. Вспомните о терпении Его. Он не кричал, не вырывался из рук своих палачей. Будьте же, по примеру Его, тихи и спокойны. Вместо стараний спасти меня приготовьтесь сами выступить на арену, как неустрашимые воины Господа, которые умеют страдать без ропота и жалоб. Ужасы, оканчивающиеся смертью, не страшны для нас, имеющих твердую надежду на бессмертную жизнь. Истинно опасны мучения только те, которые не оканчиваются никогда». Во время всей ночи Андрей говорил таким образом народу, который теснился вокруг его тюрьмы. С появлением зари Егеат приказал привести его пред свое судилище и обратился к нему со следующими словами: «Я думаю, что ночь сделала тебя благоразумным и что ты согласишься вместе с нами предпочесть наслаждение жизнью безумному восторгу, которым ты объят и которому крест должен положить конец». Андрей: «Только те наслаждения я согласен разделить с тобою, которые предстоят тебе, если ты оставишь поклонение идолам; ибо знай, что Сам Иисус Христос послал меня проповедовать Свое учение жителям этой провинции, между которыми уже считается много Его поклонников». Егеат: «Потому-то я и заставляю тебя принести жертву богам, чтобы обольщенный тобою народ оставил заблуждение, проповедуемое тобою, и возвратился к прежней вере. Конечно, справедливо, что нет в Ахаии ни одного города, в котором храмы богов не были бы оставлены и пустынны. Итак, исправь зло, сделанное тобою; умилостиви разгневанные божества, только с этим условием ты можешь жить с ними в ладу. Если же откажешься, то оскорбление их будет отмщено жестокими мучениями, которые я умею разнообразить, чтобы сделать казнь соответствующей сопротивлению; а крест, о котором ты говоришь с таким восторгом, заключит их». Андрей: «Чадо смерти, послушай меня, преклони ухо к тому, что будет говорить раб Всемогущего, апостол Иисуса Христа. Доселе я говорил кротко, думая убедить тебя оставить служение суетным изваяниям и поклониться Богу, царствующему на небесах. Теперь мне остается только доказать, как бессильны твои угрозы; изобретай самые жестокие мучения, они не произведут другого действия кроме того, что доставят мне награду от Всевышнего». Тогда Егеат приказал его сечь и после этого первого испытания привести к себе, чтобы принудить его отречься от веры и устрашить угрозой последнего наказания в случае сопротивления. Но проповедник отвечал ему: «Я служитель Иисуса Христа, и чувство страха у меня ничтожно в сравнении с желанием умереть для славы Его имени...» После этих слов Егеат, не в силах удержать своего гнева, приказал распять его на кресте, а чтобы продолжить мучение сколь можно долее, прикрепить ко кресту не гвоздями, но веревками. В то время, как вели его на место распятия, окружающая толпа вопияла против такого варварства и спрашивала, что сделал этот добрый и праведный человек, что с ним поступают таким образом. Но Андрей умолял их не препятствовать его испытанию и радости. Пришедши на место, где был водружен крест, он вскричал: «О крест, освященный моим Господом и Владыкою, приветствую тебя, образ ужаса, ты, после того как Он умер на тебе, сделался знаком радости и любви! О вселюбезный крест, всегда желал я умереть в твоих объятиях! Итак, приими меня, ибо чрез тебя я хочу быть представленным к Тому, Который тобою искупил меня!» Говоря эти слова, он снял с себя одежду и отдал своим палачам. Последние подняли его посредством веревок на это орудие казни. Толпа, присутствующая при этом зрелище, состояла почти из 20 000 человек, между которыми находился брат Егеата, присоединившийся к толпе, чтобы оплакать несправедливость, жертвой которой сделался такой святой человек. Но последний воодушевлял мужество своих братьев во Христе и приглашал их к терпению обещаниями вечного блаженства, которое последует за днями испытания. Между тем толпа бросилась к дому Егеата и кричала, что такой святой, такой благочестивый и мирный человек не должен страдать таким образом, что надобно отвязать его от креста, на котором страдал уже два дня и с которого он не перестает возвещать истину. Егеат, опасаясь народного волнения, объявил, что он уступает этим требованиям, и пришел на место, где находился мученик, который сказал ему: «Зачем ты сюда пришел? Если для того, чтобы исповедать веру в Иисуса Христа, то прощение, обещанное мною тебе, несомненно; но если для того, чтобы отвязать меня от древа, на котором я почиваю, то напрасно ты старался бы об этом; ибо я уже наслаждаюсь зрением Царя небес, уже я поклоняюсь Ему, уже я нахожусь в его присутствии...» Между тем тщетно исполнители казни старались возложить руки на святого, чтобы отвязать его; тщетно одни за другими приближались к нему, невидимая сила останавливала их руки. В это-то время Андрей воссылал к Богу молитву за то, что Он благоволил воспретить намерению хотевших замедлить час его награды, лишить блаженства видеть скоро Того, для Которого только он жил, и возвратить миру, для которого давно уже умер. В самом деле, свет, блестящий, как молния, пересекающая облака, скоро обнял его совершенно и почти в продолжение получаса скрывал от зрителей; после чего Андрей отдал дух свой и перешел на лоно Божие. Жена, по имени Максимилла, взяла его тело, намазала благовониями и положила в том месте, где сама желала быть погребенною. Впоследствии мощи св. апостола Андрея, по велению Константина Великого, были перенесены из Патраса в Константинополь. Что касается Егеата, желавшего воспротивиться Максимилле, то наказание за его преступление не замедлило явиться. Он умер неожиданно там же, среди публичной площади. Память святого и всехвального апостола Андрея Первозванного празднуется церковью 30 ноября и 30 июня.

АНДРОНИК и ИУНИЯ, сродники апостола Павла, о которых говорится в Послании к Римлянам. Андроник был одним из семидесяти учеников Иисуса Христа, после многих проповеднических трудов был епископом в Паннонии, имея помощницей Иунию. Скончались мирно. Память этих апостолов празднуется 4 января, 17 мая и 30 июля, а обретение святых мощей их, бывшее в царствование Аркадия во Евгении в 396 г., 22 февраля.

АНИЕН (62 г. от Р. X.), называемый Ананиею иудеями и коптами, то есть природными жителями Египта, был первым епископом Александрийским, после св. Марка, от 62 до 85 г. В жизнеописаниях св. Марка находится полный рассказ о случае, приведшем св. Аниена к истинной вере. Аниен сначала был башмачником; св. Марк, прибыв в Александрию, просил его починить обувь, которая попортилась от трудного пути; Аниен исполнил волю проповедника, принял его в свой дом, был наставлен в истинах Евангелия и получил позже крещение со всем своим домом и многими другими лицами, присутствовавшими при наставлениях, которые св. Марк произносил обыкновенно у него. Число христиан в Александрии умножилось удивительным образом, и в короткое время в ней образовалась столь же значительная церковь, по числу и благочестию верных, как была в это время церковь Иерусалимская (Euseb. lib. 2, cap. XVI), благодаря ревности св. Марка и его новых учеников, которые, лишь только сами просветились светом Евангелия, тотчас сделались в свою очередь учителями и распространителями его истин. Вот удивительное действие Христова закона, которое одно доказывает его божественное начало. Поэтому-то евангелист принужден был разделить город на многие церкви, или округа, чтобы верующие каждого из этих округов соединялись в двух назначенных местах к одному из священников, которых он дал им для объяснения Слова Божия и совершения таинств. В особенности Аниен сделал столь большие успехи в познании евангельских истин и в добродетельной жизни, что св. Марк поставил его епископом для управления Александрийской церковью во время своего отсутствия. Евсевий (Lib. II, cap. XX1V) полагает начало епископства св. Аниена во время консульства Мария Цельса и Азиния Галла, в тридцатом году царствования Нерона, что соответствует 62 г. христианской эры. Он почитает Аниена первым епископом Александрийским; Евтихий, один из его преемников, следует мнению Евсевия (Chron. orig., p. 110. Tillemont, Hist, eccl., torn II, p. 103, nol. 16, p. 555). Из этого видно, что св. Марка почитали более апостолом, нежели епископом, назначенным главным образом для одной церкви. Несмотря на то, Александрийский престол всегда назывался седалищем св. Марка, потому что он был основателем его. Аниен управлял Александрийскою церковью 22 года, следуя Евсевию, 4 года при жизни Марка и 18 лет после его смерти, откуда, без сомнения, произошло различие мнений разных писателей, из которых одни дают преемнику св. Марка 22 года, а другие только 18 лет епископства. Думают, что Аниен умер в воскресенье 26 ноября 85 г. Св. Епифаний замечает, что в его время в Александрии находилась церковь во имя Аниена. Некоторые полагали, что в Венеции находится тело св. Аниена, которое было перенесено сюда с телом евангелиста Марка; но это мнение основывается только на сомнительном рассказе писателя XIV в. по имени Петра деи Натали.

АННА, матерь Пресвятой Богородицы (см. Иоаким и Анна).

АННА, матерь Самуила. Один житель Армафема в колене Ефремовом, по имени Елкана, имел двух жен, Анну и Феннану; последняя имела детей, Анна оставалась бесплодною. Каждый год, в торжественный праздник Господа, верный израильтянин отправлялся со всем своим семейством в Силом, где находилась тогда скиния, чтобы с чистым и правым сердцем принести Господу начатки своих благ. Однажды, принесши жертву, Елкана раздавал, по своему обыкновению, каждому из своих домашних часть остатков жертвоприношения; но, давая Анне причитающуюся ей часть, казался печальным; он любил Анну, и бесплодность, которой поразил ее Господь, делала ее еще более драгоценною в его глазах, Феннана, не разделяя этих чувств, унижала свою соперницу колкими словами и упреками, чтобы возбудить в ней зависть; так поступала она каждый год. Тогда горесть поразила несчастную супругу, обильные слезы потекли из глаз ее, и она перестала есть... «Анна, зачем ты плачешь? - говорил ей Елкана. - Зачем эта глубокая сердечная горесть? Разве любовь, которою я питаю к тебе, не стоит счастья иметь 10 детей?» Но что значат утешения для глубоко раненной души? Они только увеличивают ее мучения. Не окончив стола, сокрушенная печалью, Анна оставляет свое семейство и приходит пред скинию; здесь, простершись на священном полу, она открывает в присутствии Господа свою душу, исполненную горестью, и потоки слез текут из глаз ее. «Господи, Боже сил, - говорила она, - благоволи взглянуть милосердым оком на печаль Твоей рабы! Ах! Если бы Ты помянул меня, если бы Ты дал Своей рабе сына, то я посвятила бы его на служение алтарю Твоему на всю жизнь; никогда бы бритва не взошла на главу его!» В восторге молитвы губы ее тихо шевелились, но слов не было слышно; первосвященник Илий, сидевший в это время при дверях храма, заметил ее в этом состоянии и думал, что она пьяна. «Долго ли будет продолжаться твой бред? - сказал он ей. - Успокойся, пусть пройдет опьянелость». - «Господи, - отвечала Анна, - благоволи взглянуть на печаль, удручающую меня! Я не пила ни вина, ни другого какого-нибудь опьяняющего напитка, но изливаю печаль сердца моего пред лицом Божиим: не думай, чтобы раба твоя была подобна дщерям Велиала, только избыток моей печали отнимает у меня слова!» - «Ступай с миром, дочь моя, да благоволит Бог Израилев услышать твою молитву!» - «Я буду вечно благодарна, - воскликнула Анна, - если я нашла милость у Господа моего!» С этого времени луч надежды блеснул в глазах отчаявшейся супруги и спокойствие осенило ее сердце. Анна с радостью возвратилась и заняла свое место на священном пиру, и уже краска стыда не покрывала ее щек. На следующий день, рано утром, благочестивое семейство, поклонившись Предвечному в храме, предприняло обратный путь к горам. Между тем Господь посетил Анну Своею милостью; она зачала и родила сына, которого назвала Самуилом, то есть данным от Бога, потому что Милосердный снизошел на ее просьбу. Когда пришло время торжественного праздника, призывавшего в Силом весь Израиль, Елкана не замедлил нести свою жертву; но Анна отказалась следовать за ним. После того как они поклонились Богу Израилеву, Анна, объятая божественным восторгом, запела величественную песнь: «Мое сердце утвердилось в Господе, Предвечный показал мою славу! Я нашла слова в ответ моим врагам, потому что спасение, посланное Тобою, Боже мой, исполняло меня радостью. Кто подобен Тебе, Господи? Кто столько свят, столько силен, как Бог сил? Гордые, положите узду на язык свой и перестаньте прославлять себя безумными словами, потому что Господь есть Бог всевидящий. Его око проникает даже до глубины сердец; лук сильных изломан, а слабые исполнились силы. Богатые обнищали и стали работать для хлеба, алчущие же насытились. Жена бесплодная сделалась плодородною, мать же многих детей поражена бесплодием. Господь отнимает жизнь и дает, ведет к дверям могилы и выводит из нее, делает бедным и обогащает, унижает и возвышает! Он извлекает бедного из праха и нищего из гноища и возводит их вместе с князьями на престол славы. Всемогущий утвердил основания земли и положил на них мир... Он утвердит стопы избранных своих, а нечестивые в молчании ощупью пойдут по путям темным, ибо что может сделать человек своими собственными силами? Враги Иеговы задрожат пред ним; Он загремит на них с высоты небес; Предвечный будет судить всю землю, даст власть тому, кого сделал царем, и царство его Христа озарится славою!..» Святое семейство отправилось потом к месту своего жительства, а юный Самуил остался при скинии и служил пред Господом, облеченный в льняной ефуд; каждый год, когда приходил великий праздник, счастливая мать приносила ему небольшую тунику, сделанную собственными руками. Старый первосвященник, тронутый такою любовью, благословил Елкану и его супругу. «Да благоволит Господь, - говорил он им, - даровать вам других детей, вместо этого, посвященного вами Богу». И надежды служителя алтаря исполнились. Анна зачала и родила еще трех сыновей и двух дочерей. Здесь оканчивается трогательная история матери Самуила. Без сомнения, она наслаждалась долгою жизнью, необходимою принадлежностью добродетели в эти счастливые времена; без сомнения, она сподобилась увидеть прежде смерти высокую степень славы, до которой возвысилось дорогое дитя, стоившее ей стольких слез. Память ее празднуется церковью 9 декабря.

АННА, пророчица, дочь Фануилова, из колена Асирова; со времени своего вдовства, в продолжение 84 лет, Анна жила постоянно в храме, посвящая дни и ночи свои посту и молитвам. Когда Спаситель принесен был в храм Своею Божественною Матерью, Анна присоединила свою хвалебную песнь к пророчественной песни Симеона. Память ее празднуется 3 февраля.

АННА, или АНАН I (9 г. от Р. X.), шестьдесят пятый первосвященник иудейский, отправлял свое служение в продолжение многих лет. Он имел пять сыновей, которые были жрецами, и это, по словам Иосифа Флавия, заставляло смотреть на него как на одного из счастливейших мужей в народе. Но обвинение Спасителя покрыло стыдом его имя и выставило на позор веков. Анна имел зятя Кайфу, первосвященника, который ненавидел Сына Божия, так же как книжники и священники, и потому всеми силами старался с ними погубить Иисуса Христа. Когда Спаситель был взят в Гефсиманском саду, Он приведен был сначала к Анне, не для того, чтобы отвечать перед судьею, потому что Анна был низложен и оставался только почетным первосвященником, но для того, чтобы почтить сан, которым он был облечен, и титул, который он еще носил. В доме Анны воин ударил Иисуса Христа в ланиту, обвиняя его в неуважении к первосвященнику.

АНТИГОН (40 г. до Р. X.), пятьдесят пятый первосвященник и царь иудейский, сын Аристовула II и внук Александра Иоаннея. Он родился и вырос, когда его отечество раздирала междоусобная война; по низвержении Аристовула, отца его, с престола Помпеем и отведении пленником в Рим Антигон разделял судьбу своего родителя. Впоследствии, когда Аристовул бежал из темницы, и сын его последовал за ним и вместе с ним участвовал в сражениях; но победа изменила им: они отведены были пленниками в Рим. Антигон получил через некоторое время свободу, но, возвратившись в Иудею, он узнал, что Габиний, правитель Сирии, занят войной в Египте, поэтому, собрав вокруг себя прежних приверженцев своего отца, поразил Сиенну в целом ряду сражений и осадил его на горе Гаризин. Но при возвращении Габиния из Египта часть войск, подкупленная Антипатром, оставила его; с Антигоном осталось не более тридцати тысяч человек, с которыми он напал на римскую армию у подошвы горы Фавор. Треть осталась на поле сражения, прочие оставили его. После этого поражения он удалился в Аскалон, потом к Птоломею, царю халкидскому, где и жил до самого пришествия Юлия Цезаря в Сирию. Напрасно скиталец представлял победителю Помпея несчастия, которые потерпел его дом для его интересов; голос Антипатра превозмог, и Антигон был послан в Рим как мятежник. Антигон не упал духом: вскоре опять явился в Иудею и еще раз хотел попытаться завоевать счастье оружием. Ирод пошел против него и поразил совершенно. Не будучи в состоянии продолжать борьбу, Антигон скрылся, ожидая только случая начать опять войну с большим успехом. Случай не замедлил представиться: через некоторое время Антигон узнал, что Пакор, сын царя парфянского, напал на Сирию, заключил с ним союз, при содействии Варзаферна, одного из генералов Пакора, и обещал последнему тысячу талантов серебра и пятьсот женщин, если он поможет ему покорить Иудею. Предложение было принято, и Пакор отправил к Иерусалиму часть своих войск. Город не мог сопротивляться, храм сдался после нескольких дней защиты, а Гиркан II, жертва вероломства парфян, уведен пленником в Вавилон. Наконец-то Антигон воссел на престоле царском и первосвященническом, но не освободился еще от самого опасного противника. Ирод, знавший вероломство парфян, бежал в Идумею, отсюда в Египет и, наконец, в Рим, где Марк Антоний дал ему через сенат титул царя. Антигон приготовился к войне и начал ее осадою замка Массады в Идумее, где Ирод оставил свою мать, жену и часть своих богатств. Между тем Ирод прибыл в Иудею и с помощью римлян освободил Массаду. Теперь началась между обоими претендентами страшная война, опустошившая всю страну. Благодаря жадности полководцев к золоту, Антигон мог в продолжение двух лет оспорить победу у Ирода и держаться на престоле. Наконец, ослабленный мало-помалу числом, он доведен был до того, что заключился в ограде Иерусалима; город был взят, Антигон удалился в храм; но и это последнее убежище попало в руки врага после отчаянной шестимесячной осады. Тогда мужество, одушевлявшее доселе Антигона, оставило его; он вышел из крепости и бросился к ногам Созия, начальствовавшего над римским войском, который оскорбил его, назвав Антигоною. Потом закованный отправлен был Созием в Антиохию, где находился Марк Антоний. Последний хотел сохранить Антигона для украшения своего триумфа; но Ирод ценой золота купил смерть своего соперника, который и в оковах казался ему страшным. Он был высечен розгами и обезглавлен рукой ликтора в конце 37 г. до Р. X. Так кончилось владычество Асмонеев после стадвадцатидевятилетнего существования. С ним погибли последние остатки независимости Израиля. С этого времени иноплеменное иго налегло всею своею тяжестью на Иудею, но это бедствие было признаком пришествия всеобщего Освободителя.

АНТИОХ ВЕЛИКИЙ (220 г. до Р. X.), сын Селевка Каллиника, взошел на сирийский престол по смерти Селевка, своего брата. Он вступил в войну с Птоломеем Филопатором, царем египетским, и проиграл сражение при Рафии; вред, причиненный этим поражением, был столь значителен, что он долго не мог предпринять нового похода. Спустя тридцать лет после этого происшествия смергь освободила его от опасного соперника; тогда Антиох Великий отнял Келесирию и Финикию у Птоломея Епифана, который послал против него своего полководца Скопу. Последний, пользуясь удалением Антиоха, снова завладел отнятыми крепостями; но скоро опять должен был возвратить их. В это время иудеи, желая положить конец опустошениям, которые причинял им постоянный переход по их земле сирийских и египетских войск, пристали к стороне Антиоха Великого и доставили в большом изобилии жизненные припасы для его армии и слонов. Кроме того, через этот союз они надеялись отдалить от своих границ Птоломея Евергета, еще отец которого, Филопатор, причинил им много бедствий. Тронутый таким радушием, Антиох дал иудеям двадцать тысяч серебряных монет для покупки жертвенных животных и присоединил к этому подарку тысячу четыреста шестьдесят мер муки и триста шестьдесят пять мер соли на потребности храма. Он хотел воздвигнуть при доме Господнем портики и доставил для этого необходимые материалы. Также по его повелению члены синедриона, священники, писцы и певцы исключены были от поголовной подати. Язычники не могли переступать священного порога без предварительного очищения, а те из них, которые схвачены везущими в город для продажи мясо осла, лошака или лошади, подвергались штрафу в три тысячи драхм. Наконец, он позволил евреям жить по Закону Моисееву в своем царстве. Несколько лет позже римляне объявили войну Антиоху Великому, ограбили его владения за Тавром, потом, до удаления, требовали двадцать заложников, в числе которых находился Антиох, младший сын его. Последняя борьба истощила казну сирийского царя, и он захотел наполнить ее за счет соседних народов; поэтому и предпринял поход против Персеполя, надеясь овладеть его богатствами; но жители города, узнав об этих намерениях, бодрствовали, убили Антиоха и истребили его армию. Ему наследовал старший сын, Селевк Филопатор.

АНТИОХ ЕВПАТОР (164 г. до Р. X.), сын и преемник Антиоха Епифана, взошел на сирийский престол девяти лет. Отец его, умирая, оставил правление Филиппу Фригийцу, но оно было отнято у него Лисием, воспитателем молодого царя, который изгнал своего соперника и овладел кормилом правления. Лисий повел в Иудею огромную армию, состоявшую из ста тысяч пехоты, двадцати тысяч конницы и тридцати слонов, и овладел крепостью Вефсурою; оставив здесь гарнизон, отправился к стенам Иерусалима и осадил его. Несмотря на мужество Маккавеев, город был уже готов сдаться, как Лисий получил известие, что Филипп в Антиохии и овладел браздами правления. Заключить союз с иудеями и удалиться с войском, победить опасного соперника и предать его смерти было для него делом нескольких дней. Но в это время Димитрий Сотер, лишенный своих прав Епифаном, которого еще почитали пленником римлян, прибыл в Сирию; скоро недовольные собрались под его знамена, Антиохия отворила ворота, выдала Лисия и Антиоха, которых он приказал умертвить, не согласившись даже дать им свидание, которого они просили.

АНТИОХ ЕПИФАН (175 г. до Р. X), второй сын Антиоха Великого. Он провел четырнадцать лет в Риме, куда отведен был заложником после сражения при Тавре. По прошествии этого времени Селевк, его брат, восшедший на сирийский престол, вызвал его из Рима, а Димитрий, сын нового монарха, заступил на место своего дяди. Намерением Селевка было обратить в пользу сведения, которые Антиох заимствовал у римлян, и употребить их на покорение Египта; но он не мог увидеть осуществления своих надежд, потому что умер почти скоропостижно, а брат, вступив на берег своего отечества, овладел венцом, доставленным ему случаем. Хотя это было похищением прав племянника, однако народ принял его восшествие на престол с радостью и дал ему имя Епифан. Едва венец утвердился на главе Антиоха Епифана, как он обратил внимание на Египет, и скоро открылся благоприятный случай к его тайным намерениям. Скипетр фараонов перешел тогда в слабые руки дитяти, к Птоломею Филометору, который скоро увидел значительную армию, опустошавшую его государство; при виде слонов, колесниц, кавалерии и многочисленного флота он бежал, объятый ужасом, и оставил во власти сириян свои крепкие города, которые преданы были грабежу. Опустошив Египет, Епифан, возвращая свои войска, приблизился к Иерусалиму, владетелем которого сделался, и, исполненный гордостью, вошел во святилище. Золотой алтарь, семисвечник, священные сосуды, алтарь предложения хлебов, умывальницы, чаши, кадильницы и все украшения храма были взяты по его повелению. Кроме того, он овладел всеми драгоценностями и возвратился в свое царство, оставив за собою следы убийства и опустошения. Недовольный этим грабежом, царь сирийский захотел ввести греческую религию; сопротивление, которое встретил в этом случае, возбудило его гнев; а радостные восторги, объявшие Иудею при неосновательной вести о его смерти, еще более увеличили ярость, и еще Израиль не успел опомниться от страшного, нанесенного ему удара, как Аполлоний, начальник колен, получил от Антиоха наставления и отправился в Иерусалим. Этот человек, достойный посланник своего повелителя, прикрывал себя мирными намерениями, но, лишь только введен был в город, снял маску притворства, под которою скрывал самую черную измену. Следовавшие за ним воины напали на народ, и кровь потекла ручьем; храм был осквернен, книги Закона сделались добычею пламени, а иудеи, пощаженные мечом, принуждаемы были приносить жертву идолам. Многие предпочитали казнь бесчестию, и среди прочих достойна памяти мать с семью сыновьями. Какая печаль облекла град Давидов! Какое опустошение поражает взоры! Женщины, дети, влекомые в плен, со слезами прощаются с дымящимися остатками, а ноги их скользят по ниспровергнутым стенам! Скоро стена, выше и крепче первой, воздвигнулась, защищаемая башнями, лежащими в небольшом одна от другой расстоянии; эти башни, в которых скрыты были сокровища Иерусалима, сделались местожительством агентов Антиоха, единственных обитателей этих пустынных мест. Тогда сирийский монарх возымел мысль привести к единству религии подвластных ему народов. Иудея больше всех отказалась повиноваться его воле, посему в главнейшие ее города были посланы письма, в которых повелевалось иудеям, под смертной казнью, оставить религию их отцов и отказаться от жертвоприношений и окроплений во святилище, воздвигнуть алтари идолам, на которых оттоле должно было приносить в жертву свиней и других нечистых животных. Было запрещено проводить обрезание детей. Агенты с титулом правителей обязаны были наблюдать за исполнением этих повелений. Наконец, в пятнадцатый день месяца еврейского года (145 г. эры Селевкидов), Антиох дополнил меру своего нечестия, поставив на алтарь Господень статую Юпитера Олимпийского. Кто отказывался поклониться пред нею, лишался жизни; небольшая часть народа подчинилась этому постыдному игу, но многие дети Израиля получили мужество и решились лучше умереть, чем оскверниться мясами и осквернить священный союз. Сильное действие Маттафии скоро дало другой оборот делу; вместо того, чтобы прельститься блестящими предложениями, сделанными ему, он бросился на Антиохова посланника, который хотел принудить его принести жертву ложным богам, убил его, разрушил алтарь и со своими сыновьями удалился в горы. Для избежания преследования некоторые верные израильтяне скрылись в пустыню; приверженцы Антиоха следовали за ними и напали на них в день субботний. Но евреи решились лучше умереть, чем нарушить свой священный покой отражением несправедливого нападения. Матгафия не одобрил такого поведения и решился сражаться каждый раз, как встретит врага своего народа, и с этой минуты война была приведена в порядок; сирияне были отражены, и мужество иудеев, дополняющее численность, обуздало бесчисленные отряды врагов. Иуда Маккавей наследовал своему отцу в управлении небольшим войском, на котором утверждалась будущность Иудеи; он поразил и убил в сражении Аполлония, который со времени своего вероломства в Иерусалиме управлял Самарийской провинцией. Серон, полководец сирийских легионов, хотел в свою очередь воспротивиться успехам Иуды и, полный уверенности в своей силе, дал сражение; при первом нападении он был побежден и обращен в бегство. Царь, раздраженный этими постоянными поражениями, выставил третий корпус, который при своем устройстве получил годичное жалованье. Эта последняя щедрость, целью которой было удержать воинов при их знаменах, окончательно истощила царскую казну, и опасение недостатка денег внушило Антиоху мысль идти за добычей в Персию. Чтобы обеспечить успех этого предприятия, царь взял с собой половину своих войск и оставил Лисию, принцу царской крови, управление царством и заботу о воспитании своего сына. До отправления своего он приказал ему опустошить Иудею и истребить иудейский народ. Лисий вручил начальство над армией, состоявшей из сорока тысяч пехоты и семи тысяч конницы, трем полководцам, Птоломею, Никанору и Горгию. Эти люди внушали ему полную надежду своим мужеством, высоким положением, которое занимали при дворе, и своею приверженностью к царю. Но Иуда напал на них, разбил поодиночке и уничтожил их силы; несколько воинов, избегших меча, возвестили Лисию о несчастном конце похода; он напряг последние усилия и составил новую армию из шестидесяти тысяч пехоты и пяти тысяч конницы, над которой начальствовал сам лично; но был разбит, обращен в бегство и удалился в Антиохию, где сосредоточил последние остатки своей силы и обдумывал новый план похода против счастливого врага. В то время, когда эти события происходили в Иудее, Антиох опустошил верхние провинции за Евфратом; он осадил Елимаиду (Персеполь), о которой думал, что она заключала в себе все богатства, собранные в царствование Александра Великого; но жители, знавшие о его намерениях, укрепились и сделали вылазку, которая заставила его предпринять обратный путь в Сирию. Находясь в Теватане, Антиох получил печальные известия из Иудеи. В слепом гневе он приказал своему возничему погонять лошадей, чтобы поспешить в Иерусалим, который он хотел сделать, по его выражению, могилой иудеев; это-то время избрал Господь, чтобы наложить на него всю тяжесть своего гнева. Антиох, пораженный страшною болезнью чрева, почувствовал, что гнев его утихает. Неожиданный толчок выбросил его из колесницы, от чего болезнь усилилась, члены изломались, и, чтобы наказание было совершенное, несчастный сам видел разложение своего тела; оно падало кусками; черви источали его, и вся армия не могла терпеть отвратительного запаха, распространявшегося от него. Тогда он смирился и признал могущество и правосудие Бога Израилева. Но тщетно он просил уменьшения своей боли; тщетно обещал, что иудеи, которых он хотел отдать в добычу птицам небесным и диким зверям, будут наслаждаться такими же льготами, как сирияне; тщетно дал обет украсить святой храм и принять ту религию, которую он так оскорбил. Небесный Судия не внимал его молитвам, и болезнь усиливалась каждую минуту. Видя приближение смерти, он написал иудеям письмо; это письмо, смесь политики и страха, ясно свидетельствует, что угрызения совести присоединились к болезням физическим, чтобы восполнить наказание богохульника и убийцы: «Антиох, князь и царь, иудеям, любовь к отечеству которых похваляет, спасения, здравия и благоденствия. Пусть этот знак нашей памяти найдет вас счастливыми и исполненными всех ваших желаний, и да приимет небо нашу благоговейную благодарность. Хотя мы страдаем тяжкою болезнью, однако с удовольствием вспомнили о вас, по возвращении из Персии, и почли обязанностью взять меры, относительно общего нашего интереса, не потому, чтобы мы отчаивались в возвращении здоровья, ибо мы надеемся на скорое выздоровление, но потому, что, видя, с одной стороны, что наш отец назвал нас преемником, когда отправился на войну далеко от своего государства, чтобы обеспечить спокойствие своих подданных, в случае несчастных обстоятельств или задержки в присылке известий, видя, с другой стороны, что соседние государи бросают взоры ненависти на наше царство и ожидают конца событий, мы объявили царем сына Антиоха, охранявшего вас, когда мы предпринимали поход в верхние провинции, и написали ему наши распоряжения. Вот почему мы просим и требуем, чтобы, помня о благодеяниях, как публичных, так и частных, полученных от нас, вы оставались верными нашему сыну, и мы убеждены, что, согласно с нашими желаниями, он будет поступать с вами милостиво и справедливо». За несколько часов до смерти своей Антиох собрал друзей вокруг своей постели и изъявлял печаль о жестоком обращении с иудеями. «Сон бежал от очей моих, - говорил он, - сердце мое изныло, и я падаю под бременем болезни. Ослабление и самая горькая скорбь заменяют теперь счастье и могущество, окружавшие меня. Величайшие бедствия, которыми я угнетал Иерусалим, отяготели на мне. Я одобрял убийства и грабежи, теперь в наказание за эти преступления умираю, пожираемый болезнью, в земле чуждой». Он сделал знак Филиппу, своему любимцу, приблизиться, просил его принять управление царством, вместе с диадемой вручил ему свою царскую одежду и перстень, поручил воспитание своего сына Антиоха и скончался в 149 г. греческой эры.

АНТИПАТР (67 г. до Р. X.), иду-меянин, сын Антипы, или Антипат-ра, которого Александр Иоанней, царь иудейский, сделал правителем Сирии. Богатством и древностью своей фамилии Антипатр имел большое влияние в Иудее и пользовался, кроме того, милостью Гиркана II, который тогда царствовал и которого Аристовул лишил большей части владений. Снисходительный Гиркан охотно бы остался на всю жизнь вторым лицом в царстве, если бы не советы Антипатра, который вошел в его доверие и предположил себе захватить в свои руки власть, которой смог бы достигнуть Гиркан. Его проекты имели успех: арабы и Помпеи, гордость которого возмутила Аристовула, восстали против него. Тогда Антипатр, будучи союзником римлян, начал управлять именем слабого царя; все партии вознегодовали на новое наложенное на них иго; им нетрудно было видеть, что пространство, отделявшее министра от престола, скоро будет пройдено. Непредвиденное обстоятельство еще более умножило этот страх: в это время возгорелась междоусобная война между Цезарем и Помпеем; Антипатр, по велению Гиркана, отвел в Египет к Цезарю три тысячи человека. Помощь, пришедшая столь кстати, и прекрасное поведение Антипатра, которому обязаны были победой, одержанной при Дельте, понравилась Цезарю, который из благодарности вручил ему правление Иудеей и позволил укрепить Иерусалим стенами. Вместе с ним возвысились и сыновья его: старший, Фазаил, сделан был правителем Иерусалима, а Ирод - правителем Галилеи. После смерти Юлия Цезаря Кассий, один из убийц его, отправился с армией в Иудею и взял семьсот талантов контрибуции. Антипатр постарался, чтобы его сыновья первые покорились этому приказанию, и дал даже сто собственных талантов для дополнения требуемой с них суммы. Такою хитростью он сохранил дружбу римлян, через которых мог достигнуть высшей власти. Но некто Малих, завидуя этой власти, увеличивавшейся еще положением его сыновей, подкупил виночерпия и отравил его на пиру. Ирод и Фазаил наказали виновника этого преступления, приказав убить его в окрестностях Тира.

АОД, сын Тирана, из колена Вениаминова, молодой воин, мужественный и искусный, освободивший израильтян от тирании царя моавитского. Аод искусно владел оружием, равно как левой, так и правой рукой, отчего и получил имя мужа ободесноручна. Эти качества снискали ему большое уважение. Он принял участие в депутации, которая носила Еглому, царю моавитскому, годичную дань, собираемую с народа Божия. Единодушие израильтян и верность их Богу недолго продолжались со смерти Гофониила, и вот уже восемнадцать лет они страдали под владычеством Еглома, царя моавитского. Это время известно в истории иудеев под названием второго рабства. Аод, возбужденный Богом для спасения своих братьев, ясно видел, что против победителя сильного и искусного правильная война невозможна, и принял одно из тех намерений, которые наше удивление привыкло хвалить в героях языческих и которые находят здесь оправдание в несправедливом притеснении и в воле Божией. Отдав Еглому дань, которая была ему лично поручена, он сделал вид, что хочет возвратиться назад вместе с депутатами, с которыми пришел. Но воротился с дороги и остановился в Галгалах. Это было место, освященное обрезанием израильтян, и, кажется, здесь было идольское капище, в котором суеверие искало оракулов. Спустя некоторое время Аод возвратился в Иерихон, где обыкновенно жил царь моавитский, и, притворившись получившим важные откровения в Галгалах, сказал ему: «Мне надобно поговорить с тобою наедине». Еглом тотчас приказал выйти всем окружавшим его и вошел с Аодом в горницу летнюю. Эта горница была род палатки, поставленной, по восточному обыкновению, на вершине дома, чтобы наслаждаться в ней прохладным воздухом; когда они вошли, Аод сказал: «Я хочу сказать тебе слово Божие». Царь встал со своего седалища в знак благоговения. Но Аод приготовил обоюдоострый нож, который положил на правой ладони, и скрыл одеждой. Когда Еглом приблизился к нему, израильтянин ловко вытащил нож и с такой силой вонзил ему в чрево, что нож прошел насквозь. Оставив оружие в ране и заперев тщательно вход в горницу, он вышел через задние двери. Придворные, видя, что все было заперто, не осмелились войти из опасения обеспокоить царя; но после долгого ожидания, замечая, что не видно никакого движения внутри комнаты, отворили дверь и нашли своего повелителя плавающим в крови. Во время замешательства, произведенного этим событием, Аод шел поспешно и прибыл в Сетироф, на границах колена Ефремова, у подошвы горы того же имени; здесь он вострубил в рог, и израильтяне, которые, вероятно, были предуведомлены, сбежались к нему. Аод стал пред ними и сказал: «Следуйте за мною! Господь предал в наши руки моавитян, Его врагов и наших врагов». Иудеи повиновались, заняли проход через Иордан, ведущий в землю Моава, и не пропустили никого. Потом напали на своих притеснителей, во время замешательства, в которое повергла их смерть царя, и убили десять тысяч самых сильных и крепких мужей. «В этот день, - говорит Священное Писание, - Моав был унижен под рукой Израиля, и мир продолжался восемьдесят лет». С этого времени Аод признан был судьей Израиля; но о жизни его ничего более неизвестно.

АПЕЛЛИЙ, которого апостол Павел называет в Послании к Римлянам человеком, искусным во Христе Иисусе, был одним из семидесяти учеников Спасителя. Память его празднуется церковью 4 января и 31 октября.

АПИОН, названный Грамматиком, родился в Египте, в Васире, поселился в Александрии, где приобрел право гражданства. Император Тиберий называл его Cymbalum mundi, без сомнения, более за его хвастовство, нежели за его образование и дарования. Ни одно из его сочинений не дошло до нас; одно только, на которое находим указание у древних писателей, есть «История Египта», в которой Апион описывал чудеса и древности этой таинственной земли. Апион питал страшную ненависть к иудеям, писал против них множество клевет, столь же смешных, сколь несправедливых, опровергнутых Иосифом Флавием в его ответе Апиону; несмотря на такие дурные качества, александрийцы настолько уважали Апиона, что избрали его начальником посольства, которое послали к Калигуле с жалобой на александрийских иудеев. Болезнь принудила его подвергнуться обрезанию, над которым так часто смеялись; Иосиф Флавий уверял, что вследствие небесного наказания последствия этой операции быстро свели его в могилу.

АПОЛЛОНИЙ ТИАНСКИЙ (38 г. от Р. X.), названный так от города Тианы, его отечества. Мы ничего не скажем о его рождении близ чудесного источника, среди лебедей, которые при появлении на свет этого человека плясали и пели, размахивая крыльями; ни о громе, который ударил тогда и заставил почитать его сыном Юпитера; сам Филострат в предисловии не ручается за истину философского романа, который он написал о своем герое. Рожденный от богатых и знаменитых родителей в Каппадокии, Аполлоний был послан в Таре, в Киликию, для окончательного образования. Но беспорядочная жизнь жителей этого города скоро заставила его удалиться в Егу, небольшой соседний город, где, изучив различные философские секты, он предался изучению Пифагора, не забывая, впрочем, учения Эпикура. Тогда Аполлоний стал ходить босиком, в простой холстинной одежде и не стричь ни головы, ни бороды. Наш герой жил в храме Эскулапа, был предметом удивления жрецов и народа и тогда уже пытался играть роль преобразователя язычества, которой прославился впоследствии. Похоронив отца, Аполлоний решился хранить девство, несмотря на знаменитые брачные союзы, которые ему могли представиться, судя по его дарованиям и красоте. Как ученик Пифагора он должен был хранить молчание в продолжение пяти лет и в это время, однажды в Памфилии, укротил народное возмущение одним красноречием своих жестов. Прибыв в Антиохию, просил богов превратить жителей в деревья и поселился в храме со жрецами Аполлона. Здесь будущий преобразователь язычества молился при восхождении солнца, говоря, что философы должны беседовать с богами от зари до полудня, а остаток дня посвящать делам. Ученики могли разговаривать с ним только вечером. Он предупреждал их вопросы и говорил всегда тоном учителя: я это знаю, я так думаю, надобно знать и проч., вот выражения, которые он употреблял обыкновенно. Как для подражания древним философам, так и для распространения своих познаний он, посоветовавшись с богами, решился отправиться и побеседовать с браминами Индии, мудрецами Гиркании и магами Сузы и Вавилона, несмотря на все усилия учеников удержать его, и отправился с двумя своими рабами, из которых один был превосходный скороход, а другой мог писать. Последний был Дамис, родом из Ассирии, который с самого начала почитал своего господина богом. Можно судить теперь, какого доверия заслуживает подобный историк. Однажды, когда этого историка упрекали, что он вдается в излишние подробности, он отвечал: «Это был пир богов; я не должен был уронить ни одной капли амброзии». Таков был человек, которого Филострат выставил нам в своих записках. Со своей стороны и обманщик не щадил ничего, чтобы заслужить доверие своих слушателей. Когда Аполлоний стал играть роль Иисуса Христа и апостолов, он даровал себе дар языков и хвастал, что знает азиатские языки, не учившись. Проезжая Месопотамию и прибыв к одному мосту, смотрителем над пошлиной за проезд был спрошен, какие товары он везет с собою. «Умеренность, - отвечал он, - справедливость, крепость, воздержанность, довольство, прилежание, великодушие и постоянство». - «Я запишу имена этих рабов», - сказал смотритель. «Ты ошибаешься, - ответил Аполлоний, - принимая их за рабов, напротив, я их раб». Здесь Филострат восхваляет Аполлония за то, что он прошел многие страны, населенные полудикими народами, и изучил языки арабский и горгонский, мало отличающиеся, по его словам, от языка животных. Кажется, что Филострат был плохой филолог и притом забыл, что Аполлоний знал все языки, не учившись. Прибыв к границам Вавилонии, философ-путешественник был в столь жалком положении, его щеки так впали, он был так тощ, что начальник стражи вскрикнул от удивления и отворотился от такого зрелища. Когда его хотели остановить, Аполлоний сказал: «Вся земля моя: она столько же принадлежит мне, как и другим, и я имею право прогуливаться, где мне угодно», - потом устрашил варвара, угрожавшего ему муками, сказав: «Если ты только тронешь меня, то, клянусь Юпитером, будешь наказан своими собственными руками». Однако ж его отпустили только тогда, когда он сказал, кто он и с каким намерением пришел. Встретив на пути львицу с восемью львенками, он извлек отсюда предсказание, что его путешествие будет продолжаться год и восемь месяцев. Это первое его пророчество. Проходя страну ерифреян, которые были греческого происхождения, Аполлоний сжалился над их бедствиями и исходатайствовал им свободное владение землей. По возвращении в Вавилон его хотели принудить поклониться изображению царя Вардана, как поступали с каждым пришельцем, исключая посланных с поручениями от римского сената. «Если тот, - сказал он, - кого вы обожаете, заслуживает, чтобы я его похвалил, то он получит более славы и чести, если я поклонюсь ему, не зная, кто он». Во время пребывания в Вавилоне он беседовал сначала с магами, от которых, как он говорил, узнал некоторые истины взамен других, которым научил их. Когда философа потребовали к царю, он прошел дворец, разговаривая с Дамисом, не благоволив даже взглянуть на чудеса, которыми был окружен; отказался принести жертву богам по обычаю персов и удовольствовался только курением ладана с молитвой; царь, прельщенный его разговором, позволил ему жить во дворце и выбрать для себя редкие и драгоценные вещи. Гордый путешественник отказался от всего, желая показать свою нестяжательность, и просил только Вардана позволить ерифреянам свободно владеть землей и дать новые права магам. Потом, когда объявил желание идти в Индию, Вардан дал Аполлонию проводника и верблюда. Мы не станем говорить ни о богах Прометея, которых путешественники наши, по свидетельству Дамиса, видели на Кавказе, ни о великанах этих гор, ни о призраке, который явился каравану, потом с криком убежал, испугавшись заклинаний Аполлония, ни о чудесах, происходивших при могиле Вакха, на горе Несе. Все эти басни могут показать, каковы те мнимые чудеса, которые мы увидим впоследствии. Вардан написал об Аполлонии правителю Индуса и царю индийскому; последний поспешил послать депутатов навстречу греческому философу и принял его в городе Таксилле с простотою мудреца и искренностью друга. Это был царь добрый, и Дамис не забыл заметить, что он так был очарован Аполлонием, что просил принять себя в число его учеников; но философ имел твердость отвечать своему покровителю, что если он согласится на эту просьбу, то сделается чрезмерно горд. Этот случай, может быть, единственный, в котором Аполлоний показал смирение. Так как иностранцы не могли оставаться более трех дней в городе Таксилле, то Аполлоний простился с царем Фраостом, который дал ему письма к индийским мудрецам; путешественник отправился с новым проводником и новым верблюдом. Проводник, верблюд, несколько одежд и драгоценных камней - вот все, что он благоволил принять от царя. Мудрецы, уведомленные о прибытии греческого философа, послали к нему навстречу черного юношу, который нес в руке золотой якорь, символ памяти. Только один Аполлоний был допущен на холм, на котором жили брамины и который, по их рассказам, был центром Индии. По словам Аполлония можно судить о легковерии всех этих шарлатанов. Он говорил Дамису, что видел браминов, ходивших по траве вышиною в три фуга, даже не согнув ее; что, когда эти мудрецы плясали, земля колебалась под их ногами, что придавало им удивительную упругость; их начальник Ярха, не читав письма, сказал, что в нем не доставало одного «д», и, не зная Аполлония, рассказал всю генеалогию и все его путешествие. По прибытии Аполлония Ярха сказал ему, не вставая со своего трона: «Можешь требовать всего, что тебе угодно; ты находишься между людьми, от которых ничто не скрыто». Потом рассказал ему, что он царь Ганга, сын реки этого имени, и тысячу других, не менее смешных нелепостей. «А ты, - сказал сын Ганга Аполлонию, - знаешь ли, кто ты был?» - «Нет, - отвечал грек, поставленный в тупик таким неожиданным вопросом». - «Ты был матросом», - прибавил индиец. Тогда вдруг память Аполлония возвратилась, и он явно вспомнил все, что делал, когда был матросом. Во время этих разговоров прибыл царь мидийский, для принятия которого не благоволили встать и даже бросить взгляд на его сына. Затем подан был обед, для этого треножники стали сами собою, тарелки приносились невидимыми руками, прислуга состояла из бронзовых рабов. Здесь также была чаша Тантала, из которой пили все собеседники и которая сама собою наполнялась по мере того, как ее осушали. Мы рассказали эти детские басни для того, чтобы дать читателю возможность судить, какого вероятия заслуживает и остаток этого романа. У браминов Аполлоний жил четыре месяца, занимаясь с ними философскими беседами и совершенствуясь в искусстве обманывать людей. Ярха между прочими любопытными вещами научил его, что мир есть животное; что, имея переписку с демонами, можно исцелять бесноватых; что одни напитки дают знание астрологии, а другие бессмертие; что пигмеи живут под землей и что грифоны везут колесницу Солнца. Руководимый уроками столь великого учителя, наш философ всецело предался гаданию и составил четыре книги, упоминаемые Мерагеною, об образе приношения жертвы каждому божеству. Из Индии наш путешественник отправился в Грецию через Чермное море, замечая все на пути как естествоиспытатель, антикварий и философ и примешивая к немногим истинам бездну нелепостей. Этот человек употреблял все усилия своего ума, чтобы поддержать издыхающее язычество. В Пафосе Аполлоний заклинал жрецов продолжать свою гнусную должность; этот случай показывает, что замышляемое им религиозное преобразование не могло иметь большого нравственного влияния. В Ефесе наш мудрец был принят великолепно; жители этого города восхищались тем, что имеют в своих стенах человека, посетившего столько оракулов и соединившего с огромными познаниями столько языческих добродетелей. Многие провинции оспаривали честь видеть его у себя. В ответе преобразователя язычества жителям Смирны видно намеренное подражание апостолу Иоанну: он заклинает их любить друг друга и желать добра. В Ефесе он проповедует против танцев и маскарадов, как христианин; Аполлоний чувствовал, что языческая нравственность может быть только предметом сожаления для тех, которые могли читать Евангелие или слышать апостолов, и вот он в роще Ксиста рассуждает о любви к ближним: сам Платон почти не рассуждал о таких высоких предметах. Здесь же происходит и чудо: в то время, когда мудрец говорил свои поучения, воробьи щебетали над его головой, он своим слушателям истолковал их язык. Потом предсказывает чуму, которая точно и появилась вскоре. Вероятно, Аполлоний заметил какие-нибудь признаки ее. После тщетных посещений храмов и долгих молитв к Аполлону о прекращении заразы, видя, что жители Ефеса начинают смеяться над ним, он удалился в Смирну, где был принят с большими почестями, потом прошел Ионию, примешивая политику к религиозной ревности, и здесь старался воодушевить патриотизм греков. Возвратившись в Ефес, осмеянный прежде, мудрец старался восстановить свою репутацию чудом. Однажды в храме Геркулеса он указывает на нищего старца, находившегося там же, и представляет его ефесянам виновником поражающей их заразы. Тотчас народ, вооруженный камнями, побивает этого старца; но когда хотели вынести труп из храма, то под грудой камней нашли только огромную черную собаку, покрытую пеной от ярости. «Эта собака, - кричит Аполлоний, - есть метаморфоза старца, или лучше демона чумы, принявшего его фигуру». Это чудо, положим даже, что оно действительно, не более удивительно, как и те чудеса, которые выполняются нашими балаганными героями. Оставив Малую Азию и отправившись в Грецию, Аполлоний остановился в Пергаме, где лег на могиле Ахиллеса, который, явившись ему, сделал некоторые поручения к фессалянам и приказал отпустить Антисфена под тем предлогом, что он происходил от Приама, и говорил в пользу Гектора: вероятнее, что Антисфен не понравился своему учителю, который, может быть, заметил в нем не столько послушности и непроницательности, сколько в других. Из Пергама Аполлоний прибыл в Еолиду, а отсюда в Лесбос, где Ахиллес, вызванный индийским способом, явился ему в гигантской форме и ослепительной красоте. Все эти чудесные явления, не имевшие ни необходимости, ни цели, обставленные вздорными или совершенно бесполезными разговорами, невероятны. В Лесбосе, говорит биограф, оракул Аполлона молчал; это обстоятельство подтверждает только то, что мы находим у церковных писателей, свидетельствующих, что около этого времени Сивиллы были немы, так что сами христиане вызывали язычников заставлять говорить оракулов. Прибыв в Афины, Аполлоний был принят философами с энтузиазмом. Еще до прибытия его десять молодых людей сели на судно и отправились для отыскания его в Ионии. Между тем начальник елевзинских жрецов отказался видеть его, упрекая в сношении с демонами. Аполлоний объявил ему, что он будет скоро сменен, что действительно случилось; очевидно, что интрига могла занимать не последнее место в этом предсказании. Философ говорил публично против пышности одежд, сладострастных театральных танцев и страшного гладиаторского ремесла, мешая все это с известными фиглярствами, посредством которых приобретал уважение легковерного народа. Так, если верить Дамису или Филострату, в то время когда он исцелял бесноватую, упала статуя с высоты здания. Никогда Христос, Которому этот обманщик силился подражать, не показывал этого суетного хвастовства и не примешивал плохих шуток к своим чудесам. Аполлоний, оставив Афины, прошел всю Грецию, посещая всех оракулов, все главнейшие храмы этой страны, везде преобразуя священные обряды, жертвоприношения и все, что касалось языческого богослужения. В Коринфе Филострат заставляет его присутствовать на браке некоего Менипа, который, и сам не зная, женился на страшной Ламии, то есть зловредной тени, превратившейся в прекрасную женщину. Аполлоний, узнав ее под этою маской, принудил сознаться, кто она была. Эти смешные басни не более приносят чести философу, как и тем, которые ему приписывают их. Аполлоний отказал просьбе лакедемонян, желавших видеть его в своих стенах, и упрекал эфоров в изнеженности нравов. Спустя некоторое время наш герой приветствовал Олимпийские игры на благоразумии, силе и умеренности; но выродившимся грекам не очень нравились его умствования. Потом посетил гору Иду для разговоров со жрецами Эскулапа, и здесь, как и везде, не забыл своей роли преобразователя и апостола язычества. В то время, когда он был в Лебне, случилось землетрясение; преобразователь сказал, что море рождает землю. В самом деле заметили, что в это время около Сидонея явился остров. Если предсказание подлинно, то этим доказывается только то, что Аполлоний знал подводные вулканы и имел довольно точные понятия о причинах землетрясения в этих странах. Около этого времени Нерон изгнал философов из Рима, Аполлоний подумал, что напрасно идти туда. Но ему любопытно было видеть, что за животное этот тиран и сколько это чудовище имеет голов. В таком обстоятельстве двадцать шесть учеников оставили его; странный костюм Аполлония был паспортом для входа в Рим. Телесин, бывший тогда смотрителем над жертвоприношениями, позволил ему посетить храмы и научить жрецов преобразованиям священных обрядов. Но Тигеллин, любимец Нерона, хотя и приказал наблюдать за Аполлонием, однако, зная, что он магик, сначала боялся обвинить его, но вскоре решился на это. Но в то время, когда он хотел читать акт обвинения, развернув его, он нашел только белую бумагу без малейших следов написанного. Так по крайней мере рассказывает Филострат, который, как видно, не имеет недостатка в изобретении; если бы такой необыкновенный факт произошел публично, то историки, писавшие о Нероне и Тигеллине, не умолчали бы об этом. Обвинитель, принужденный выпустить из рук добычу, требовал поруки у Аполлония, который отвечал: «Кто захотел бы отвечать за это тело, которое не может быть ни связано, ни удержано никем?» В это же время рассказывают о его чуде - воскрешении девицы, которую несли уже в могилу. Мнимый исцелитель приблизился к умершей, шепнул что-то на ухо и сильно потряс ее, умершая тотчас встала. Это мнимое чудо не заслуживает внимания критики, потому что и сам Филострат не осмеливается поручиться за действительность ее смерти. Между тем Нерон снова издал эдикт против философов, и Аполлоний принужден был отправиться в Испанию. Он находился в Кадиске и на счастливых островах, где осуществились для него все басни мифологии. Вероятнее то, что он восстал против Нерона и старался возмутить народ. После трехдневных тайных совещаний с правителем Андалузии оставил его, сказав: «Вспомни Vindex!» Тогда правитель Галлии поднял знамя бунта. По случаю родившегося в это время трехголового дитяти Аполлоний сказал, что скоро три человека будут оспаривать друг у друга престол, что, впрочем, не трудно было предвидеть тому, кому были известны домогательства Гальбы, Огона и Вителлия. Эти политические занятия, эта роль заговорщика, скрываемая под мантией философа-чудотворца, показывают, что он плохо изучил тот высокий характер, которому хотел подражать: никогда Иисус Христос не принимал участия в суетных политических спорах. Постоянно любопытный, беспокойный, а может быть, и скрывающийся от преследований, наш философ отправился в Египет. Величайшие почести ожидали его в Александрии, где Аполлоний пробыл некоторое время. Веспасиан, к которому он не хотел отправиться в Иерусалим, говоря, что этот город осквернен кровью, приехал к нему в Египет. «Сделай меня императором», - сказал ему Веспасиан. «Я уже сделал, - отвечал философ, - моля за тебя богов; будь постоянен в своем намерении, я дам тебе хорошие советы, ибо для меня форма правления ничего не значит, я не завишу ни от кого, кроме богов». И дал будущему императору множество различных советов, которые все не стоят одного Христова: «А кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою». Однажды, во время его пребывания в Александрии, лев пришел и лег у ног его; Аполлоний сказал, что это был Амасис, один из первых египетских царей. Желая побеседовать с мудрецами, жившими в Ефиопии, философ поплыл к истокам Нила, который, по его словам, был чашею, из которой напивался весь Египет. По пути Аполлоний посетил все священные места. Понятно, что колосс Мемнона, гранитный рот которого произносил слова при восходе солнца и глаза с радостью созерцали это светило, должен был занять не последнее место в истории Аполлония. Когда он прибыл в Ефиопию, гимнософисты сначала отказались принять его; потом начальник их Феспезион согласился на свидание и, подойдя к Аполлонию, заставил говорить дерево, которое преклонилось пред ним. Если бы нас спросили, к чему это чудо, мы отвечали бы: чудеса, когда они изобретены, не стоят ничего. Свидание этих двух мудрецов было не что иное, как продолжительный, высокомерный и суетный спор, столько же неуместный, как и рассказ о Сатире, который обольщал женщин и которого Аполлоний усыпил в потаенном гроте. Путешественник-чудотворец был еще у истоков Нила, когда писал к Титу письмо, в котором удивительно встретить мысль, что разрушение Иерусалима есть действие небесной мести. Посещенный римским императором, Аполлоний оставил Египет и отправился в Аргос, откуда, после долговременного путешествия по берегам Египта, Финикии, Киликии, Ионии и Ахии, переправился в Италию и потом в Грецию. Желая снискать удивление, наш путешественник отправился в Афины, где посвятил себя в епидорийские тайны, а через некоторое время в Антиохию, где угрожал адом одному молодому человеку, воспылавшему любовью к статуе Венеры. Не столь вероятно, что для того, чтобы сделать услышанной молитву, которую несчастный воссылал к богам, он заставил его купить поле, в котором было скрыто сокровище. Но если это не вымысел Филострата, то легко может быть изъяснено для тех, которые допускают, что Аполлоний был в сношении со злыми духами. Около этого времени частые землетрясения ужасали Малую Азию; египетские и халдейские жрецы требовали шесть тысяч ефимков для умилостивления Земли и Нептуна. Аполлоний противился этому, говоря, что было бы гораздо лучше, если бы каждый воссылал молитвы к богам. В Тарсе одного молодого человека укусила бешеная собака; Аполлоний исцелил раненого, приказав той же собаке лизать рану. Биограф, замечающий, что этот молодой человек, укушенный в Палестре, остался свободным, обвиняет этим самым городское начальство в слишком большом, но невероятном недосмотре. Но последующее за этим рассказом отнимает у него последнюю вероятность. Собака, также исцеленная от бешенства Аполлонием, бросившим ее для этого в Кидн, пришла, ворча, и легла у ног его по одному приглашению Дамиса, шепнувшего ей на ухо, что господин его требует ее. Такие детские, совершенно без цели чудеса не стоят внимания. Но жизнь, главнейшие черты которой мы здесь сообщаем, написана философом с целью противопоставить ее чудесам Иисуса Христа и его апостолов и, следовательно, не должна быть наполнена выдумками; и вот ложь обличает самое себя. Аполлоний, принявший участие в заговоре против Нерона, восстал также против Домициана; философ публично обесчестил статую императора. Недовольный сношениями с Нервою и другими знаменитыми изгнанниками, он проходил провинции и возбуждал народ к возмущению, напоминая им примеры древних римлян и примеры Гармодия и Аристогитона. Когда Домициан потребовал его к суду, мнимый чудотворец бежал от поисков проконсула, отправился морем в Коринф, в Сицилию, а потом в Италию; здесь Аполлоний узнал от Димитрия, что его обвиняют в разных преступлениях; но, несмотря на советы последнего, решился отправиться в Рим. Там он встретил одного сотника, который сказал, что видел его в Ёфесе и почитал богом. Аполлоний отвечал ему, что он хорошо делал, а между тем мы скоро увидим, что он будет утверждать, что никогда не выдавал себя за бога. Мнимый чудотворец был арестован и приведен к Домициану. «Какого демона вы привели ко мне?» - вскричал император, устрашенный его видом. Впрочем, едва ли так император испугался. Это, кажется, выдумка Филострата или, может быть, Елиана, правителя Рима, преданного Аполлонию и сопровождавшего его в это время. Отведенный в темницу, он хвастал, что, если бы только захотел, превратился бы в дерево, в воду или дикого животного; но не сделал этого, потому что хотел спасти с собою Орфита и Руфина; через два дня он показал Дамису одну из своих ног, освобожденную из оков, что утвердило ученика-энтузиаста в той мысли, что Аполлоний есть бог. Но надобно заметить, что один Дамис был свидетелем этого мнимого чуда. Освобожденный Елианом и обвиненный снова, Аполлоний, к большому своему несчастью, лишился волос и бороды и получил унизительное повеление явиться нагим в присутствие императора. «Для чего мы, - спросил он, - пришли сюда, мыться или оправдываться?» Несмотря на это, он изложил свою апологию в длинной речи, которой старался доказать, что он никогда не превращался (этому не трудно поверить), что он никогда не выдавал себя за бога (мы видели противное), что он никогда не предсказывал будущего по божественному вдохновению и что если он и предсказал в Ефесе появление чумы, то это потому, что, ведя трезвую жизнь и более правильную, чем другие, мог чувствовать миазмы, которые начинали распространяться в воздухе. Почему же не говорится здесь ни о собаке ефесской, ни о бесноватом афинском, ни о юноше тарс-ком, ни о девице, воскрешенной в Риме, ни о другом каком-либо чуде? Итак, все эти чудеса были неизвестны или, что вероятнее, еще не были выдуманы. Как бы то ни было, Аполлоний, оправдавшись, исчез в то самое время, когда Домициан хотел спросить у него о многих любопытных вещах, и вдруг в то же самое мгновение явился в Путеолах, где Дамис, считавший его погибшим, едва верил своим глазам. Но осязание уверило ученика, что это была не пустая тень, но настоящий Аполлоний; последний уснул, напевая стих из Гомера в похвалу сна. Отчего историки ничего не говорят об этом чудесном исчезновении? Вероятно, что Елиан поспешил скрыть Аполлония после его оправданий и доставить ему средства тотчас отправиться в Пуццолы, откуда, бежав далее и далее от опасности, он отправился на корабле в Грецию. Он прошел Пелопоннес и отправился в Елиду. Греки хотели воздать ему божеские почести; но, сделавшись более скромным или более благоразумным, он вел себя во всем как простой смертный. Постигнутый даже нуждой, он просил у стража храма Юпитера триста монет, которые и получил. Во время сорокадневного пребывания в Олимпии, он сходил в пещеру Трифония, несмотря на уверения жрецов, что оракул нем. Получив от Трифония желаемое, то есть одобрение Пифагорова учения, прошел Ионию и явился в Ефес, где рассуждал, по обыкновению, гуляя под тенистыми деревьями Ксиста. В это время в Риме составлялся заговор против Домициана. В то самое время, когда император поражен был кинжалом отпущенника Стефана, философ, который, без сомнения, посвящен был во все тайны этого заговора и знал день и час, в который совершится преступление, вдруг остановился, сделал странные жесты и прерывистым голосом вскричал: «Рази, рази тирана!.. Удар нанесен!.. Он ранен!.. Падает!..» Через некоторое время после этого происшествия Аполлоний получил письмо от Нервы, его друга, который приглашал его в Рим. «Советы богов и твои дали мне верховную власть, - писал император, - но я имею нужду в твоих познаниях для управления миром». После сего Аполлоний исчез и не являлся уже на сцене; никто не знает, что с ним сделалось, никто не знает ни времени его возраста, ни его смерти, ни места его погребения. Вероятно, что этот искусный обманщик, чувствуя приближение смерти, сам старался скрыть свою смерть, чтобы заставить думать, что он взят на небо, как впоследствии и утверждали его ученики. Некоторые из них, впрочем, распускали слух, что он умер в храме Диктины, среди чудес, и что он явился одному молодому тианскому философу. Филострат говорит, что в его время во многих странах ему воздавали божеские почести; здесь нет ничего удивительного, потому что всякому известно, как в языческом мире легко было попасть в боги. Владея в высшей степени познаниями, красотой, памятью, хитростью и другими необыкновенными ложными и странными дарованиями, следовательно, всеми средствами, необходимыми, чтобы могущественно действовать на толпу, Аполлоний своею странной жизнью, фокусами и титулом преобразователя языческой религии, которым он называл себя, должен был бы произвести глубокое впечатление на современный ему мир. Между тем, несмотря на присвоение себе божеской природы и чудес, которые, по-видимому, сеял по своим следам, он был бы скоро забыт, если бы философия не воспользовалась им для противоположения Божественному Основателю христианской религии. В 211 г. императрица, знаменитая своею распутной жизнью и любовью ко всему чудесному, Юлия Домна, жена Септимия Севера, поручила Филострату написать жизнь Аполлония Тианского. Она была удовлетворена, ибо Филострат, любя чудеса, дополнил Дамиса, который описал уже жизнь своего учителя если не как подражатель, то как энтузиаст и ревностный ученик. Многие писатели, пораженные неправдоподобием стольких чудес и молчанием историков о лице, пользовавшемся такой славой и игравшем столь важную политическую роль в Риме и Греции, отвергали существование Аполлония, - это крайность; надобно лучше думать, что этот философ действительно существовал, но что только спустя уже век после его смерти, последняя половина его жизни была наполнена всеми теми чудесами, которые ныне делают его для нас легендарным. В царствование Диоклетиана, Иероклес, правитель Александрии, заклятый враг христианства, написал книгу для противоположения Аполлония Иисусу Христу. Так как он опирался преимущественно на мнимые чудеса философа-чудотворца, то Евсевий Кесарийский от лица всех христиан отвечал, что все эти чудеса, созданные Дамисом и Филостратом, решительно ничего не доказывают, потому что о них не свидетельствует ни один очевидец; что о них было неизвестно от времени Аполлония до времени Септимия Севера, то есть более полувека; что они не произвели никакого переворота в мире, не имели никакого последствия, которое подтверждало бы их существование; что большая часть из них смешны, бесполезны, недостойны Бога и не доказывали бы ничего, если бы даже и были действительны; из этого видно, что Аполлоний был магик и вместе с тем искусный обманщик. Так рассуждал и Лактации. Вот почему, несмотря на все усилия философов возвысить своего героя, Аполлоний забыт, а Иисус Христос с высоты своего креста объял весь мир и привлек к себе все народы

АПОЛЛОС (54 г. от Р. Х.), один из семидесяти учеников Иисуса Христа, александрийский еврей, пришел в Ефес в то время, когда апостол Павел был в Иерусалиме. Деяния апостольские показывают, что он весьма хорошо знал Священное Писание и учил преимущественно тому, что относится к Божественному Искупителю, был христианином до крещения и, признавая Христа, не знал таинств религии. Понятно, что столь великая ревность, естественно, заставляла Аполлоса говорить в синагогах с такой смелостью, которая удивляла не только иудеев, но и христиан. Эта святая ревность была управляема стараниями Акилы и Прискиллы, которые окончательно просветили его светом Евангелия. Впоследствии любовь к нему учеников его произвела в церкви деление, сделавшееся довольно значительным; по этому случаю апостол Павел писал к коринфянам смотреть на Аполлоса как на брата, глазами святой любви, не говорить: мы Павловы, мы Кифовы или Аполлосов. Аполлос был епископом в Коринфе (см. Павел, апостол). Память св. апостола Аполлоса празднуется церковью 4 января, 30 марта, 10 сентября и 8 декабря.

АПФИЯ, супруга ФИЛИМОНА (см. Фшшмон).

АРИСТАРХ, один из учеников Иисуса Христа, родился в Фессалониках, в Македонии, от иудейских родителей, обращен апостолом Павлом во время пребывания последнего в этом городе, по прибытии из Филипп. Вероятно, что Аристарх, после своего обращения, сопутствовал св. апостолу Павлу и разделял с ним проповеднические труды; несомненно то, что апостол, посетив Ахию, Палестину и Сирию, привел его с собою в Ефес около 54 г. от Р. X. Здесь Аристарх едва не погиб в возмущении, произведенном Димитрием и другими ремесленниками, обвинявшими апостола в ниспровержении почитания Дианы Ефесской (см. Павел, апостол). Аристарх, Каий и другие ученики, пришедшие сюда с апостолом, были схвачены и приведены в театр, обыкновенное место народных собраний; апостол хотел лично явиться для успокоения народа, но ученики боялись подвергнуть его ненависти иудеев и слепым страстям взволнованной черни. По прекращении возмущения городским начальством Аристарх получил свободу и вместе со святым апостолом оставил Ефес, сопровождал его в путешествии по Греции, пробыл с ним три месяца в Коринфе, наконец, вместе с Каием, Сопатром, Секундом, Тимофеем и некоторыми другими сотрудниками апостола последовал за ним в Иерусалим. Неизвестно, где находился Аристарх в продолжение двух лет, проведенных апостолом в узах в Кесарии Палестинской; известно только, что когда апостол около 60 г. отправился в Рим, то ему сопутствовал и Аристарх. Кажется, что он с евангелистом Лукою был единственным спутником своего учителя и впоследствии разделял с ним узы; потому что апостол, обращаясь к верным колоссянам, приветствует их от лица Аристарха и называет его своим сопленником. В другом послании - к Филимону - Павел называет Аристарха своим сотрудником, усердно помогающим ему и утешающим его в трудах евангельской проповеди. Вот все, что известно об Аристархе из Священного Писания. Четьи-Минеи показывают, что он находился с апостолом в Риме во время последнего его пребывания здесь и вместе с ним принял мученический венец. Память его церковью празднуется 15 апреля и 4 января.

АРИСТОВУЛ I (107 г. до Р. X.), пятьдесят первый первосвященник и царь иудейский, сын Иоанна Гирка-на и внук Симона Маккавея. За любовь к грекам он был назван Филел-лином. За некоторое время до смерти своего отца Аристовул отличился при осаде Самарии, где показал большую неустрашимость и с помощью своего брата Антигона отразил и обратил в бегство Антиоха Кизического, пришедшего на помощь осажденному городу. В юности он обещал быть достойным преемником Асмонеев. Но скоро показал все свое честолюбие и жестокость. Завещание Иоанна Гиркана вручило кормило правления супруге; впоследствии эта власть должна была перейти к Аристовулу, который был старшим из его детей и вместе с Антигоном разделял всю его любовь. Но Аристовул не захотел подчиниться таким условиям, захватил верховную власть в свои руки, приказал бросить в тюрьму свою мать и умертвил ее голодом; потом арестовал троих своих братьев и держал их пленными до самой своей смерти. Этого было недостаточно для его честолюбия. Доселе Асмонеи, пользуясь неограниченным доверием народа и почти неограниченной властью, управляли наследственно под именем князей, но под влиянием древних властей государства. Аристовул, потому ли, что этот обширный круг власти казался слишком тесным для его честолюбия, или потому, что по гордости не хотел уступить другим азиатским владетелям, отверг эту благородную простоту своих предков и княжество превратил в царство. Произошло ли это с согласия народа? Неизвестно; Иосиф Флавий молчит об этом. Но современный дух иудейского народа, постоянные возмущения против царей, внимательное исследование гибельных происшествий, имевших следствием нашествие римлян, все заставляет думать, что эта перемена была в основе своей делом одной секты, желавшей упрочить таким образом за собою владычество. Писатель четвертой Маккавейской книги говорит, что юный царь очень любил пышность и суетность: он носил на своей голове большую диадему, символ царского могущества, и с презрением смотрел на повязку и кидар, знаки первосвященнического достоинства. Такое поведение открывает нам новую сторону его характера и показывает, сколько он потерял благородства и благочестия Маккавеев. Между тем Аристовул, уморивший свою мать, любил своего брата Антигона и охотно уступил ему часть своей власти. Впрочем, это было, кажется, следствием того, что Аристовул нуждался в мужестве своего брата для поражения внешних врагов; эта мысль подтверждается тем, что один простой донос заставил его забыть чувства природы до такой степени, что он приказал умертвить Антигона. Это было в праздник Кущей; Аристовул по болезни не выходил из дворца; Антигон возвратился из похода, в котором одержал многие победы. Антигон явился в храм в драгоценной одежде в сопровождении вооруженных людей; все жертвы, принесенные им Господу, были за выздоровление его брата. Но ненависть, старавшаяся погубить его, видела только один окружавший его блеск; царю донесли, что его брат хочет завладеть престолом и через некоторое время придет во дворец, чтобы умертвить его. Хотя Аристовул не совсем верил этим доносам, однако принял свои меры: он скрыл воинов в темной галерее, называвшейся Стратоновым проходом, через которую Антигон должен был проходить в комнаты царя, и приказал убить его, если он явится вооруженным. Правда, говорят, что для уверения себя в намерениях брата он просил его приходить без оружия; но царица и некоторые вельможи, ненавидевшие Антигона, обманули посланника и сказали несчастному, что царь, слышавший о его победах, желает видеть его вооруженным. Антигон поспешил исполнить мнимое желание брата и был убит. Иосиф Флавий говорит, что некто Иуда, из секты ессеян, задолго предсказал день смерти Антигона. Скоро Аристовул узнал о невиновности своего брата; преступление, совершенное им для мнимой защиты своей жизни, так опечалило его, что он впал в отчаяние. Болезнь постоянно усиливалась, и он почувствовал приближение смерти: он харкал кровью, и жизнь его истощалась среди страшных мучений. Однажды слуга, неся выхарканную им кровь, упал на том самом месте, где еще видны были следы убийства Антигона. Присутствовавшие вскрикнули от ужаса; Аристовул хотел узнать причину этого испуга; сначала ему не отвечали, но потом уступили угрозам. Тогда он залился слезами и, глубоко вздохнув, сказал: «Великий Боже! Ты справедливо мстишь за кровь брата и матери! Когда разорвешь Ты узы, связывающие мою преступную душу?» В это же время он умер. Царствование его продолжалось только один год. Вообще, думают, что он сам хотел принять начальство в походе против Итуреи, но болезнь заставила его уступить Антигону. Итуреяне были покорены и принуждены принять иудейскую религию. В его царствование связи гражданского управления, скрепленные Маккавеями, снова расслабились, а предрассудки сектантов внесли новые оттенки в религию; уже ясно было видно ее падение, так часто возвещаемое пророками.

АРИСТОВУЛ II, пятьдесят четвертый первосвященник иудейский (см. Гиркан II и Аристову л II).

АРИСТОВУЛ III (31 г. до Р. X.), пятьдесят шестой первосвященник иудейский, сын Александра и внук Аристовула П. Он был последним первосвященником из племени Ас-монеев. Ирод, после умерщвления Антигона, не хотел возложить перво-священническое достоинство на Аристовула; он знал любовь народа к крови Асмонеев и то, как легко было для юного князя в эти бурные времена перешагнуть от первосвященства к престолу. Между тем мать Аристовула и теща Ирода Александра страдала, видя, что другой носит достоинство, принадлежащее ее сыну. Но связанная дружбой со славною Клеопатрою, царицею Египта, она была столь близка к Антонию, что Ирод принужден был низложить Анании-ла и поставить на его место Аристовула, которому было семнадцать лет. Александра, достигнув однажды своей цели, снова употребила все свое влияние на Клеопатру, чтобы погубить Ирода и возвратить своему сыну престол его предков. Но Ирод открыл ее замыслы, сделал ее дворец тюрьмой и приставил шпионов для наблюдения за ее поведением. Напрасно она со своим сыном пыталась бежать в Египет; их остановили и привели в Иерусалим. С этого времени смерть Аристовула была решена в сердце Ирода. Одно обстоятельство, само по себе неважное, еще более увеличило ненависть его к юному князю. В праздник Кущей Аристовул в первый раз совершал обязанности первосвященника. Юная красота, возвышенная великолепием первосвященнических одежд, и важный вид, с которым он совершал служение, привлекли к нему взоры всех иудеев и наполнили сердца их удивлением: каждый раз, когда Аристовул являлся пред народом, был приветствуем радостными восклицаниями. Ирод чувствовал, что от такого опасного соперника надобно избавиться во что бы то ни стало. Случай не заставил себя ждать. Однажды, когда Александра давала праздник в Иерихоне, молодые люди из свиты Аристовула, подкупленные Иродом, пригласили с собою молодого князя купаться в соседнем пруду, играя, они погрузили его в воду и держали под водою, пока он не задохнулся. Тщетно Ирод надевал на себя маску печали, тщетно хотел ослепить блеском похорон; никто не сомневался в его лицемерии.

АРТЕМА, один из семидесяти учеников Иисуса Христа, сотрудник апостола Павла, который послал его на остров Крит вместо святого Тита в то время, когда последний был в Никополе. Память святого апостола Артемы празднуется церковью 4 января и 30 октября.

АРФАКСАД (3250 г. до Р. X.), третий сын Сима, родился через два года после потопа, на 96-м году жизни своего отца. Он перешел за Тигр и поселился в Халдее; от него происходят евреи. Арфаксад имел сына Каи-нана, а внуками патриархов - предков Авраама. Он жил 503 года.

АРХЕЛАЙ (2 г. до Р. X.), этнарх иудейский, сын Ирода Великого и Малфакии, четвертой жены его. Ирод в завещании назначил его своим преемником с условием, если это будет угодно Августу. Архелай после смерти отца прочитал пред народом завещание и обещал управлять кротко. Толпа выслушала эти слова с радостными восклицаниями и требовала предать смерти советовавших Ироду наказать разрушителей римского орла, поставленного на портале храма; отказ Архелая произвел возмущение, и три тысячи мятежников погибли под саблями воинов. В то время, когда Архелай, находясь в Риме, оспаривал у брата своего престол, Сабин, военачальник Августа, прибыл в Иудею для похищения сокровищ Ирода; иудеи восстали против грабителя. Римские солдаты зажгли храм и разграбили священную казну. Раздраженные иудеи осадили Сабина в храме; Сабин принужден был призвать на помощь Вара, правителя Сирии. В это время Архелай возвратился из Рима не с титулом царя, но с титулом этнарха, лишенный половины владений своего отца. Он управлял с такой жестокостью, что в 6 г. от Р. X. знатнейшие из иудеев и самарян отправились к Августу для обвинения его. Император потребовал к себе Архелая и заставил защищаться; но Архелай в присутствии своих обвинителей едва мог сказать несколько несвязных слов. Август послал его в Галлию, в Виенну, где он и умер в следующем году. После него Иудея, сделанная римской провинцией, была еще театром кровопролитных возмущений. В правление Колония Иуда Гавлонит и фарисей Садок возбудили народ к отказу римлянам в дани; междоусобная война присоединилась к войне с римлянами; кровь текла ручьями не только в Иерусалиме, но и во всей Иудее; наконец пришли голод и зараза, так что, казалось, все споспешествовало истреблению этого сколько несчастного, столько же и преступного народа.

АРХИП, один из семидесяти учеников Иисуса Христа, которого апостольские послания называют епископом Лаодикии, во Фригии, был сотрудником апостола Павла, который называет его своим споспешником. Архип получил мученический венец в царствование Нерона. Память св. апостола Архипа празднуется церковью 4 января, 19 февраля и 22 ноября.

АСА, сын Авии, третий царь иудейский, взошел на престол около 944 г. до Р. X., двадцати пяти лет от роду. Оба его предшественника, будучи сами ревностными идолопоклонниками, совратили с правого пути и все свое царство; беспорядок глубоко пустил корни в жизнь народную, проник во все сословия от двора до хижины. Разврат быстро распространился в царстве Иудейском, когда Иеровоам сделался царем израильским. Наконец Господь, умилосердясь над беззаконным городом Иерусалимом, помянув благочестие раба своего Давида, дал ему царя добродетельного, готового восстановить истинное служение и славу имени Иеговы. Аса, ясно видя, что Бог поразил свой народ бедствиями за нечестие его отца и деда, смирился пред Его небесным правосудием. Воодушевленный святою ревностью, укрепленный молитвой, он решился уничтожить идолопоклонство, не оставив даже малейших признаков нечестивого служения. Чтобы показать пример народу, царь начал эту трудную реформу со своего семейства. Его бабка Мааха, имевшая такую власть над сердцем своего супруга, казалось, была сильной защитой нечестия при дворе. Преданная идолопоклонству с юных лет, она посвятила рощу и алтарь богу Приапу (под этим именем надобно разуметь божество, почитаемое соседними народами; оно изображало такие же страсти, символом которых был идол того же имени у греков и римлян); среди священной рощи находилась пещера, в которой поставлен был идол этого бога. Сюда-то собирались все его поклонники и совершали свои нечестивые таинства. Царица Мааха была начальницей в этих беззаконных празднествах. Аса, не страшась ее гнева, приказал зарыть пещеру и разбить идола, сжечь его остатки и бросить пепел в Кедрон. После этого уничтожил нечестивое служение, распространившееся в Иерусалиме, и изгнал из города всех людей подозрительной нравственности. Многие из потомков Иуды обратились к истинному Богу и благословляли употребившего во благо власть царя; возобновились времена Давида, в которые народ, защищаемый десницей Вышнего, наслаждался тишиной и благоденствием. Восстановив религию, новый царь решился обезопасить себя от нападения соседственных царей, и особенно царя израильского; со времени разделения оба царства всегда неприязненно смотрели друг на друга, хотя и не всегда были в открытой войне. Аса обратился к верному и преданному народу с просьбой о защите государства. «Вы видите, - говорил он, - какими благами осыпает нас Господь, когда мы верны Ему; когда же отступаем от Него, тогда Он посылает на нас войну со всеми ее бедствиями. Мы теперь наслаждаемся спокойствием; позаботимся же об укреплении наших стен и башен, дабы можно было отразить врага». Народ, полный доверия к своему царю, с ревностью принялся за работу, и через некоторое время царство Иудейское было в грозном положении. В это время Аса набрал армию, которая состояла из двухсот тысяч потомков Иуды и двухсот восьмидесяти тысяч храбрых потомков Вениамина. Лишь только царь иудейский закончил эти страшные приготовления, как вдруг напал на Иудею Замврий, царь ефиопский (вероятно, царь арабский, владевший страной, лежащей на севере Чермного моря), с миллионом войска и тремястами колесниц, и остановился в долине Сифе, в Маресе, в колене Иудином. Аса без страха вышел навстречу страшному врагу. Здесь пред лицом неприятеля он обратился с молитвой к Богу. «Господи сил, - говорил он, - Ты, Который покровительствуешь слабым, уничижаешь всякую гордость и могущество человеческое, призри на свой народ и воодушеви его мужеством, дабы победа, одержанная Иудой, прославила имя Твое». После этой молитвы он дал знак к сражению; иудеи бросились на врага с необыкновенным мужеством. Сражение продолжалось недолго: ряды ефиоплян расстроились от стремительного натиска иудеев, и войско Замврия, пораженное гневом Господним, обратилось в бегство. Царь иудейский преследовал врага без отдыха, и когда повелитель ефиоплян прибыл к Герару, крепость в его владениях, то увидел, что едва только несколько человек спаслось от меча иудейского. Царь арабский, или ефиопский, затворился в этом городе, который, впрочем, будучи не в силах сопротивляться, вместе с окрестными городами, в которых собраны были сокровища Замврия, подпал власти победителя. Царь иудейский возвратился в Иерусалим с богатой добычей и многочисленными стадами верблюдов и другого скота. Под стенами Иерусалима Аса встречен был пророком Азарием, сыном Ададовым, который сказал ему: «Господь с вами, когда вы с Ним; и если будете искать Его, Он будет найден вами; если же оставите Его, Он оставит вас. Многие дни Израиль будет без Бога истинного, и без священника учащего, и без закона; но когда он обратится в тесноте своей к Господу Богу Израилеву и взыщет Его, Он даст им найти Себя. В те времена не будет мира ни выходящему, ни входящему, ибо великие волнения будут у всех жителей земель» (2 Пар. 15:2-5). Между тем Господь еще прежде предвозвестил иудеям плен вавилонский и разрушение Иерусалима, чтобы дополнить меру наказаний за их преступления. По возвращении в святой город Аса с новой ревностью стал подвизаться на пути благочестия. Чтобы предотвратить те бедствия, которыми пророки угрожали царству Иудейскому, царь созвал своих подданных в Иерусалим для празднования Пятидесятницы и возобновил торжественную клятву остаться верным закону Господню до конца жизни. Многие потомки Ефрема, Симеона и Манассии, привлеченные молвой о славе и благочестии Асы, сделались добровольно его подданными; они пришли в Иерусалим к этому торжественному празднику и вместе со своими братьями славили благодеяния Божий и чудеса синайские. Аса перенес во святилище алтарь всесожжения, устроенный Соломоном и доселе стоявший в преддверии храма. Во время праздника он принес в жертву Господу 700 волов и 7000 овец - трофеи победы над ефиоплянами; золото, серебро и другие драгоценности отданы были храму; этим Аса хотел показать, что победа всецело принадлежит Богу Израилеву, а не его собственным силам. В конце праздника царь предстал пред своим народом и напомнил ему все благодеяния Божий, оказанные Господом во время освобождения израильтян из Египта и пребывания их на земле обетованной Аврааму, Исааку и Иакову. «Вы знаете, - говорил он, - какой страшной казнью угрожает Господь за идолопоклонство; итак, если какой-нибудь муж или жена не поклоняется Господу Богу Израилеву, то смертью да умрет». Народ принял этот закон с криками радости и поклялся в присутствии Господа быть верным Ему; клятва эта была произнесена потом во всех городах царства Иудейского. Аса восстановил во многих местах колена Ефремова, завоеванных им впоследствии, поклонение истинному Богу и во всей силе закон Моисея; оставил только те высоты, на которых приносились жертвы истинному Богу, впрочем, только из снисхождения к привычке народа; поэтому Священное Писание не вменяет ему этого в вину, хотя эти высоты часто были соблазном. Лишь только Аса начал наслаждаться плодами своих трудов, как возгорелась новая война. Вааса нечаянно напал на границы царства Иудейского и овладел Рамою. Эта крепость, находившаяся в колене Вениаминовом, недалеко от Иерусалима, была весьма важна в военном отношении. Отсюда Вааса мог действовать на все пункты страны своего врага, не опасаясь сам ничего; поэтому, овладев ею, употребил все усилия к укреплению ее и трудился над этим день и ночь. Аса, устрашенный грозным положением своего врага, потерял надежду на помощь Божию и употребил все меры, чтобы принудить врага к отступлению. Для этой цели он собрал все свои сокровища и предложил их Венададу, царю сирийскому, жившему в Дамаске, обещая уступить ему все те завоевания, которые он сделает в царстве Израильском, напоминая ему о союзе своих отцов и прося помощи против Ваасы. Венадад вступил в союз с Асою и овладел многими важными местами в царстве Израильском. Вааса был принужден оставить свои завоевания в Иудее и идти для отражения царя сирийского. Аса поспешил разрушить укрепления Рамы и воздвигнуть две новые крепости, Гаваю и Масфу, в колене Вениаминовом; он радовался, что так дешево отделался от опасного врага. Но в это время Господь изъявил ему свой гнев за союз с царем языческим и послал пророка Ананию объявить наказание за такое преступление. «Так как ты понадеялся на царя Сирийского, - говорил ему посланник Божий, - и не уповал на Господа Бога твоего, потому и спаслось войско царя Сирийского от руки твоей. Не были ли Ефиопляне и Ливияне с силою большею и с колесницами и всадниками весьма многочисленными? Но как ты уповал на Господа, то Он предал их в руку твою, ибо очи Господа обозревают всю землю, чтобы поддерживать тех, чье сердце вполне предано Ему. Безрассудно ты поступил теперь. За то отныне будут у тебя войны» (2 Пар. 16:7-9). Благородная смелость этих слов до того раздражила царя, что он приказал бросить пророка в темницу и в слепом гневе умертвил многих из своих подданных, осмелившихся порицать такой дерзкий поступок с человеком Божиим. Так одно преступление влечет за собою другое. Но слова пророка сбылись. Аса уже не наслаждался спокойствием: сначала его беспокоил царь израильский; Аса употреблял все усилия, чтобы остановить беспокойного соседа, и все напрасно. Потом, на 39-м году своего царствования, он жестоко стал страдать подагрой. Последнее наказание обратило его на путь добродетели и очистило его веру в Бога Израилева. Впрочем, сначала он прибегнул не с молитвой к Богу, но к средствам медицинским; но скоро убедился в ненадежности этих средств и тогда уже всю надежду возложил на Небо. Наконец, напутствуемый своими добродетелями и упованием, отошел к Господу, на 4-м году царствования и 66-м году своей жизни. Народ воздал умершему великолепное погребение. Он погребен в гробнице Давида.

АСАИЛ, брат Иова, один из храбрых сподвижников Давида. Он был легок на бегу, как горная серна, по выражению Священного Писания. Асаил погиб от руки Авенира, полководца Саулова; но и последний заплатил своею жизнью за смерть его и погиб от руки Иоава (см. Авенир).

АСЕНЕФА, дочь Петефрия, жреца илиопольского, супруга Иосифа; от нее произошли Манассия и Ефрем, впоследствии усыновленные Иаковом. Асенефа только один раз упоминается в Священном Писании. Время ее смерти неизвестно.

АСИНКРИТ, о нем упоминается в Послании св. апостола Павла к Римлянам. Асинкрит был епископом в Гиркании. Память его празднуется 4 января и 8 апреля.

АСИР, сын Иакова и Зелфы, рабыни Лииной, родился в Месопотамии. Страна, которую наследует Асир, будет прекрасна, и самые цари будут находить в ней радость и спокойствие, - таково пророчество, которое произнес Иаков, благословляя Асира. В самом деле, страна, которая досталась по жребию в удел колену Асирову, была плодоносна. Потомки его ревностно занялись земледелием, отличались мужеством и доблестями. Во время исхода израильтян из Египта мужей колена Асирова, способных носить оружие, считалось сорок одна тысяча пятьсот человек. Моисей, умирая, произнес следующее пророческое благословение колену Асирову: «Благословен между сынами Асир, он будет любим братьями своими, и окунет в елей ногу свою; железо и медь - запоры твои; как дни твои, будет умножаться богатство твое» (Втор. 33:24-25). Это колено, как и многие другие, отличалось своею преданностью Давиду. Родоначальник его умер в Египте 126 лет. Он имел четырех сыновей: Иемну, Ессуу, Иела и Барию, и одну дочь Сару.

АССУИР (см. Есфирь).

АТИРТЕЯ, или ТЕРМУТА, дочь фараона египетского, спасшая из воды Моисея (см. Моисей).

АХАВ (АХААВ) (907 г. до Р. X.), восьмой царь израильский. Его долговременное царствование, подобно царствованию его предшественников, представляет длинный ряд печальных происшествий. Это время самое замечательное в истории царства Израильского. Все элементы добра и зла, все, что служит укреплению и разрушению государств, все это стало проявляться в страшной дисгармонии. Народное чувство, необузданная склонность к идолопоклонству, воинственный дух, нравственное расслабление, народная гордость и рабская покорность язычеству, блистательные победы извне и страшная тирания внутри - вот благородные качества и недостатки этого народа, организация которого была ослаблена в самом начале. Сам Ахаав соединял в себе высокие добродетели и отвратительные пороки. Он сохранил политическую независимость своего царства, но ослабил религию введением идолослужения. Он выгнал сириян и несправедливо умертвил Навуфея. Отец Ахаава похитил царскую власть; дети Ахаава потеряли ее. Амврий, во время двенадцатилетнего правления, утвердил свою власть и водворил в государстве тишину и благоденствие. В такое время взошел на престол Ахаав. Первым замечательным его делом был брак с Иезавелью, дочерью царя сидонского. Брак этот заключен был с чисто политической целью. Соединяясь с финикиянами. Ахаав хотел образовать с ними оборонительный союз и против общего врага, сила которого возрастала постоянно: этим врагом было царство Сирийское, столицей которого был Дамаск. Сирия была покорена Давидом; но в последние годы царствования Соломона отпала от Иудеи. Виновником этого возмущения был раб Разон; он завоевал Дамаск и положил основание новому государству, которое скоро сделалось предметом больших опасений для соседственных народов. Венадад I, управляя небольшими областями, которые успел завоевать, провозгласил себя царем всей Средней Азии. Если бы Ахаав имел больше веры в Бога и больше доверял своему народу, если бы его не одушевляла злоба против царства Иудейского и если бы эти два неприязненные царства соединились священным союзом веры и надежды, то он не мог бы страшиться могущества царя дамасского. Но союз царства Иудейского с Израильским был опасен для государей последнего. Они употребляли все меры, чтобы уничтожить в своих подданных чувство этого единства и сделать его совершенно невозможным; они одобряли отпадение от веры, вводили идолопоклонство, учреждали свои праздники и народные торжества, лишавшие израильтян необходимости ходить в Иерусалим на поклонение истинному Богу. В этом случае Иезавель явилась лучшим орудием. Вместе с собою она принесла в царство Израильское своих идолов и жрецов, свои праздники и богослужение и отправляла их с большим великолепием и торжеством. Ахаав оказывал большую ревность к новому богослужению; он воздвигнул в Самарии храм Ваалу, главному божеству финикийскому, и приставил к нему жрецов. Заботясь о новой религии, царь Израильский не забывал и дел политических; он старался доставить своим подданным безопасность от внешних врагов, набирал войско и строил крепости. Господь, раздраженный его нечестием и отступлением от истинной религии, хотел, по крайней мере, наказанием обратить преступного царя и народ на путь истины и поразил все царство Израильское страшным бедствием. Явившись пророку Илии, жившему в Галааде, в Фесвии, Бог повелел ему идти и возвестить всему народу и царю, что за их преступления в продолжение трех лет будет засуха и ни одна капля ни дождя, ни росы не упадет на землю. Вследствие такого определения Божия зной попалил все произрастания, источники высохли, и во всей стране распространился страшный голод. Тогда Ахаав вспомнил грозного пророка и послал искать его по всем странам; но все поиски были безуспешны. Царь, вместе со своим домоправителем Авдием, отправился сам искать источники и долины для отыскания пищи и воды для своих лошадей и мулов, изнуренных голодом и жаждою. На пути они разлучились. Илия, руководимый Духом Бо-жиим, вышел навстречу благочестивому Авдию и повелел ему возвестить царю о своем приходе. Лишь только Ахаав увидел человека Божия, как вскричал: «Это ты развращаешь Израиля!» - «Нет не я, - отвечал пророк, - но ты и дом твоего отца; ты забыл заповеди Божий и поклонился Ваалу». Затем пророк повелел Ахааву собрать народ на гору Кармильскую и привести сюда всех жрецов Ваала, живших на содержании Иезавели; здесь грозный обличитель, укорив народ в том, что он хромает на обе стороны и не может выбрать ни богослужения своих отцов, ни служения богам сирийским, обличив бессилие Ваала, разверз молитвой небеса, свел огонь, а затем и благодатный дождь. Эта милость должна была произвести благоприятное впечатление на народ; но Иезавель, узнав о посрамлении и умерщвлении жрецов Ваала, решилась погубить пророка, который бежал от опасности в пустыню. Между тем Венадад, стремясь к распространению своих владений, решился покорить и Палестину. Соединивши свои войска с войсками тридцати двух царей, находившихся от него в зависимости, он напал на царство Израильское. При виде такого сильного врага израильтяне бросились в крепости, построенные Ахаавом, и затворились в них; сирийцы прошли беспрепятственно до самой столицы царства Израильского - Самарии. Венадад считал уже все оконченным и послал к Ахааву послов, повелевая ему отдать свои богатства, жен и детей, которые принадлежат ему по праву победителя. Такое дерзкое предложение оскорбило царя израильского; после совета со старейшинами он, отпустив послов, стал готовиться к сражению; народ с радостью принял это решение. Венадад, узнав об этом, приказал окружить город валом. Тогда пришел к Ахааву пророк и сказал ему: «Так говорит Господь: видишь ли все это большое полчище? вот, Я сегодня предам его в руку твою, чтобы ты знал, что Я Господь» (3 Цар. 20:13). По совету пророка Ахаав вышел против своего врага с 232 воинами. В это время сирийцы отправляли праздник и не только не удостоили внимания такого малочисленного врага, но даже Венадад приказал взять их живыми и привести к нему. Но эта горсть была сильна помощью Господа сил и, подкрепленная из города, привела в расстройство и обратила в бегство сильного неприятеля. Венадад приписывал неудачу гористому положению Самарии и говорил, что Бог Израиля есть Бог гор. В следующем году он расположился станом в долине близ Афека. Но Бог показал, как говорил пророк, что Он также всемогущ и в долинах, как и в горах. Израильтяне напали на сирийцев и разбили их наголову; двадцать семь тысяч осталось на месте сражения, и сам Венадад скрылся в пещере. Но голод заставил его выйти из этого убежища; несчастный царь явился к своему победителю и просил у него милости. Ахаав, несмотря на запрещение Божие, с отверстыми объятиями принял своего врага и заключил с ним мир. «Ты сохранил жизнь врагу Божию, - сказал ему пророк Михей, - за это сам заплатишь своею жизнью и погибнешь в сражении». Но Ахаав мало обратил внимания на эту угрозу и после победы над врагом предался беспечности и стал деспотически управлять своими подданными. К этому-то времени надобно отнести смерть Навуфея. Этот израильтянин происходил из благородной фамилии и был в большом уважении у сограждан. Он жил недалеко от царского дворца. Ахаав хотел купить или выменять у него виноградник для распространения своего сада; но На-вуфей не хотел лишиться достояния своих предков. Этот поступок так огорчил царя, что он не мог ни есть, ни пить, ни спать. Чувство справедливости отказа, а может быть, и страх Божий не позволяли ему отомстить Навуфею. Но Иезавель была смелее и постаралась доставить удовольствие своему супругу; она приказала сделать ложный донос на этого благочестивого израильтянина. Вследствие этого доноса Навуфей был обвинен, осужден на смерть и побит камнями; имение его поступило в казну. Царь с радостью осматривал доставшийся ему виноградник. Тогда Господь повелел пророку Илии явиться к беззаконному царю и возвестить ему свой суд. При виде грозного обличителя преступный царь побледнел от страха. «Так говорит Господь: ты убил, и еще вступаешь в наследство?» и скамей ему: «так говорит Господь, - сказал ему пророк, - на том месте, где псы лизали кровь Навуфея, псы будут лизать и твою кровь» (3 Цар. 21:19). Потом пророк предсказал смерть Иезавели, его жены, и плачевную судьбу всего дома. Ахаав посыпал пеплом главу свою, стал плакать и рыдать о невинной смерти своего верного и добродетельного подданного. Тогда Господь, вняв непритворному его покаянию, отсрочил, но не отменил исполнение своего суда. Около трех лет продолжался мир. Но в конце третьего года опять возгорелась война с сирийцами. Последние, желая отомстить за стыд прежних поражений, напали на царство Израильское гораздо в большем числе, нежели прежде. Устрашенный Ахаав решился заключить оборонительный союз с Иосафатом, царем иудейским. Иоса-фат принял его предложение тем с большею охотою, что и сам опасался этого врага. Чтобы узнать судьбу войны, оба союзника собрали около четырехсот пророков, которые единогласно уверяли в счастливом окончании дела; наконец призвали Михея, некогда грозно обличавшего Ахаава и поэтому бывшего у него в немилости. Воодушевленный духом Божиим пророк сказал, что союзники будут разбиты и что воины иудейские пойдут по горам, как овцы стада без пастыря. Такое неблагоприятное предсказание не понравилось Ахааву. Он приказал бросить в темницу человека Божия. Оба союзника вышли навстречу своему врагу; сражение произошло при Реммафе Галадской; союзники были разбиты. Ахаав, чтобы не быть узнанным, переменил свою одежду. Жизнь Иосафата находилась в опасности. Колесница его была узнана, и стрелы посыпались на нее градом. Один сириянин, по имени Амон, пустил стрелу наудачу; но эта стрела попала прямо в сердце Ахаа-ва, который приказал своему возничему везти его с поля сражения. Сражение продолжалось до захода солнца, и все это время Ахаав, несмотря на свою боль, не оставлял колесницы; наконец, обессиленный потерею крови, умер на колеснице. Слух о смерти царя остановил сражение. Тело убитого царя было привезено в Самарию и погребено там. Колесницу, на которой был ранен царь, омыли в источнике, и псы полизали кровь, которой она была облита. Так буквально исполнились слова пророка Илии.

АХАЗ (737 г. до Р. X.), сын и преемник Иоафама, царь иудейский. Он взошел на престол двадцати пяти лет от роду. Наследовав престол своего отца, Ахаз не наследовал его благочестия. Все роды идолопоклонства, которые существовали у народов, покоренных иудеями при вступлении на обетованную землю, бьши восстановлены во всей их грубости. Он провел даже своего сына сквозь огонь в честь Молоху. Во время его царствования Расин, царь сирийский, и Факей, царь израильский, объявили ему войну. Бог хотел только наказать порочного Ахаза, а не уничтожить дом Давидов; поэтому повелел пророку Исайи сказать Ахазу: «Наблюдай и будь спокоен; не страшись и да не унывает сердце твое от двух концов этих дымящихся головней... Это не состоится и не сбудется» (Ис. 7:4, 7). Вслед за тем пророк, в доказательство того, что дом Давидов не будет истреблен, произнес свое славное пророчество о Мессии, который должен был произойти из дома Давидова и родиться от Девы. Расин и Факей отложили свое предприятие до другого, более благоприятного времени. В следующем году они снова вступили в союз между собою и соединенными силами вторглись в Иудею. Войско их разделено было на три корпуса: первый находился под начальством Расина, другим командовал царь израильский, а третьим Зехрий, израильтянин из колена Ефремова. Ободренный удалением Расина, Ахаз дал сражение Факею и потерпел жестокое поражение: сто двадцать тысяч иудеев пали на месте; Зехрий убил Масию, наследника иудейского престола, Езри-кама, начальника царского дома, и Елкину, царского наместника; около двухсот тысяч иудеев всякого пола, возраста и состояния увели в плен. Около того же времени идумеяне напали на Иудею и разграбили ее, а филистимляне завоевали Вефсамис, Аиалон, Гадироф и Сокхоф и укрепились в них. В таких крайних обстоятельствах Ахаз решился просить помощи у ассирийского царя Феглаф-Фалассара и для лучшего успеха приготовил ему богатейшие подарки, истощив царскую казну и сокровища храма. Феглаф-Фалассар видел в этом союзе благоприятный случай подчинить своему владычеству Сирию и Палестину и потому, без всякого отлагательства, принял предложение иудейского царя, подступил к Дамаску, взял его и разорил, а жителей переселил в Кирену; Расин был убит. Потом ассирийский царь подступил к Иерусалиму, под тем предлогом, чтобы оказать ему помощь, а на самом деле, чтобы взять богатую контрибуцию. Ахаз хотел подарками умилостивить того, кто сделался его повелителем; по недостатку других средств, он решился употребить для этой цели всю медь, из которой сделан был алтарь всесожжения, построенный Соломоном, а вместо него построить другой, простейший, по образцу алтаря, виденного им в Дамаске, куда он прибыл к ассирийскому монарху. Поэтому Ахаз послал модель этого алтаря первосвященнику Урии, с повелением поставить его во храме на место прежнего, который приказал продать. Эти несчастья не только не исправили Ахаза, но, казалось, еще более умножили его нечестие; глубоко пофязши в него, он стал поклоняться богам дамасским и оскорбил имя Иеговы. По его повелению храм был затворен, священные сосуды вынесены, в Иерусалиме и других городах воздвигнуты алтари ложным богам и курился фимиам. Такое преступное злоупотребление властью не осталось без наказания; нападения врагов, несчастья и позор - все соединилось, все стремилось к унижению Ахаза, сделавшегося предметом насмешек для соседних народов. Смерть его была так же бесчестна, как и жизнь. Он умер в Иерусалиме, но не удостоен чести быть погребенным в гробнице царей. После него вступил на престол сын его Езекия.

АХАИК, один из семидесяти апостолов, спутник апостола Павла, который с похвалою отзывается о нем в Послании к Коринфянам. Память его празднуется 4 января.

АХАН (АХАР), сын Хармии, из колена Иудина. Он сделал смертное преступление против заповедей Господа. Когда триста израильтян, посланные для покорения Гая, возвратились без успеха, Иисус Навин сильно печалился о неудаче; тогда Господь открыл ему, что виновником этой неудачи был израильтянин, беззаконно утаивший часть добычи. Иисус собрал весь Израиль и предложил посредством жребия узнать виновного; жребий указал на Ахара. Иисус сказал ему: «Сын мой воздай славу Господу, Богу Израилеву и сделай пред Ним исповедание и объяви мне, что ты сделал; не скрой от меня. В ответ Иисусу Ахан сказал: точно, я согрешил пред Господом Богом Израилевым и сделал то и то: между добычею увидел я одну прекрасную Сеннаарскую одежду и двести сиклей серебра и слиток золота весом в пятьдесят сиклей; это мне полюбилось и я взял это; и вот, оно спрятано в земче среди шатра моего, и серебро под ним [спрятано]» (И. Нав. 7:19-21). После этого признания послали узнать истину показания виновного; посланные, возвратившись, принесли пред народом все, что было утаено. Несчастный израильтянин с детьми и своим скотом был выведен на долину Ахор, куда были принесены все утаенные вещи и даже самая куща его. Тогда Иисус Навин сказал ему с гневом: «За то, что ты навел на нас беду, Господь на тебя наводит беду в день сей. И побили его все Израильтяне камнями, и сожгли их огнем, и наметали на них камни» (И. Нав. 7:25). И в то же время Ахар и его семейство были побиты камнями; его тело и все, что ему принадлежало: куща, имущество, скот, - было сожжено. Долина, на которой это происходило, получила имя Ахара, или долины печали.

АХИМААС и ИОНАФАН, сыновья первосвященников Авиафара и Садока. Когда во время бунта Авессалома Хусия, посланный Давидом в Иерусалим, одержал верх над Ахитофелом, первосвященникам необходимо было известить царя и советовать ему, как можно скорее перейти Иордан. Это опасное поручение возложено было на Ахимааса и Ионафана. Успев спастись от преследователей, посланных Авессаломом, они благополучно прибыли в лагерь Давида.

АХИМЕЛЕХ I, первосвященник (см. Ахия).

АХИМЕЛЕХ II, первосвященник (см. Авиафар, первосвященник).

АХИНААМ, жена Давида, которую он взял прежде Авигеи. В несчастиях юного царя она была самою верною его утешительницею. От нее родился первенец Давида Амнон.

АХИТУВ I, см. Авиафар и Ахитув I.

АХИТУВ II (ок. 752 г. до Р. X.), двадцать первый первосвященник иудейский, сын и преемник Азарии III, отправлял первосвященническое служение в царсгвование Иорама, по свидетельству Иудейской летописи, которая называет его Иофаном, а Иосиф Флавий Иоафамом (Ant. lib., X., cap. 11). Этот Ахитув, упоминаемый в книгах Ездры (7:2) и 1-й книге Паралипоменон (6:11), составляет одно лицо с Ахитувом, упоминаемым в девятой главе 1-й книги Паралипоменон (ст. 1) и в книге Неемии (11:11); ибо дальнейшая генеалогия его у Ездры и в шестой главе 1-й книги Паралипоменон (по которым потомки его были: Садок, Селлум и Хелкия), и генеалогия, заключающаяся у Неемии и в девятой главе 1-й книги Паралипоменон (по которым потомки его были: Мосоллам, Садок и Хелкия) весьма сходны. Первосвященническое служение его не ознаменовано никаким достопримечательным событием.

АХИТОФЕЛ, один из мудрых советников, мнения которого имели большой вес. «Его слова, - говорит Священное Писание, - почитались изречениями Вседержителя». Он был душою бунта Авессалома. По его советам непокорный сын осквернил отеческое ложе пред лицом солнца и всего Израиля, и если бы Авессалом последовал его советам, то Давид едва ли имел бы время собраться с силами и, конечно, был бы побежден. Поэтому-то Давид, узнав об измене, восклицал с печалью: «Господи, смешай советы Ахитофела!» Хитростью Хусия расстроила его проекты, и Ахитофел, поняв, что, дав время Давиду собрать войско, возмутители не достигнут цели, удалился в свой дом и повесился с отчаяния (см. Авессалом, Давид, Хусий).

АХИЯ, пророк силомский. Некоторые толкователи утверждают, что он предсказал Соломону будущее разделение его царства; но Священное Писание не говорит об этом обстоятельстве или, точнее, говорит противное. Ахия предсказал Иерово-аму, что он будет царем десяти колен, что его сын Авия умрет преждевременно и что его дом будет уничтожен в наказание за идолослужение его (см. Иеровоам).

АХИЯ, или АХИМЕЛЕХ, или АВИМЕЛЕХ (ок. 1056 г. до Р. X.), девятый первосвященник иудейский, сын Ахитува, преемник отца своего в первосвяшенническом служении, которое он отправлял вместе со своим дядей Авиафаром. Ахимелех, или Ахия, провожал Ковчег Завета в первой войне Саула с филистимлянами. Когда царь хотел узнать волю Божию относительно преследования неприятеля, после победы при Гаваоне, то первосвященник не получил откровения; виновником этого был сын Саула Ионафан, преступивший клятву отца. Впоследствии, когда скиния была принесена в Кариафиарим, Ахимелех последовал туда же и имел здесь свой дом. Около этого времени Давид, желая узнать волю Божию относительно себя и в то же время опасаясь подозрений и преследований Саула, тайно прибыл в жилище первосвященника; Ахимелех изумился, увидев его одного, без товарищей и стражи, что более согласовалось бы с его положением. Сын Иессея, не желая ни открыть первосвященнику свои намерения, ни объявить ему о причине своего прихода, ни даже упомянуть о преследовании Сауловом, сказал, что он послан царем с тайными поручениями, и обязал Ахимелеха держать в тайне его появление; между тем просил его вопросить Господа, одобрит ли Он его намерения. Ахимелех дал удовлетворительный ответ. Тогда-то будущий царь Израиля, ободренный счастливым началом своего предприятия, открыл первосвященнику свое затруднительное положение. Его отъезд был так поспешен и так секретен, что он не имел ни времени, ни возможности запастись достаточным количеством пищи для себя и своих спутников, поэтому и просил его дать пять или шесть хлебов. Ахимелех колебался; он мог дать Давиду только хлебы предложения; но эту священную пищу он не хотел осквернять; потому что от вкушающих ее требовались большая чистота и удаление от плотского совокупления. Но Давид обещал приготовиться к ней законным очищением и прибавил, что они уже несколько дней не имели сообщения с женами. Тогда Ахимелех решился сделать для зятя своего царя исключение из общего закона и помочь ему в этом критическом положении, отдав хлебы предложения. Потом, когда Давид представил, что, не имея оружия, он может подвергнуться нападению, первосвященник вручил меч Голиафа, хранившийся в скинии. Видя удалявшегося Давида, он и не подумал, что его гостеприимство приведет его к погибели. К несчастию, во время разговора Давида с Ахимелехом присутствовал Доик, сириянин, начальник царских пастухов, человек злой. Он и не воображал, что первосвященник, исполняя волю Давида, думал угодить Саулу. Последний был в раздраженном состоянии; он жалел об отъезде своего сына, беспокоился о распространявшемся могуществе Давида и об убежище, в котором скрывался последний; в эту минуту явился верный слуга с доказательством своей верности. Легко можно представить, каким гневом закипел Саул при этой вести. Выслушав рассказ сириянина, он тотчас дал повеление явиться к суду первосвященнику и всем священникам, жившим в Номве. Приказание было исполнено, и толпа левитов явилась к нему и сама не зная зачем; но этот необыкновенный случай заставил многих беспокоиться, особенно знавших характер царя. Принужденный отвечать на обвинение в измене, высказанное самим царем в гневных и грозных выражениях, невинный Ахимелех не смутился; он говорил смело, что доверял Давиду как царскому зятю, которому дано важное поручение. Защищение Ахимелеха было справедливо по существу, но слабо по форме. Можно было видеть, что он говорит по совести, что это самоотвержение и покорность не были внушены страхом. Но Саул упорствовал в своем предубеждении и осудил на смерть первосвященника и жрецов, и повелел исполнить свой приговор. Ни одна рука не протянулась, ни один меч не поднялся на служителей Божиих; все были неподвижны, и среди глубокого молчания слышался только глухой ропот негодования на несправедливость суда. Это неповиновение должно было бы образумить несчастного царя; но Саул был глух к голосу совести и благоразумия и приказал своему верному Дойку исполнить то, что стража отказалась сделать, и триста пять левитов пали под ударами его меча. Гнев раздраженного царя не удовольствовался этим кровопролитием. Он отправил в Номву отряд воинов и разорил жилища священников. Мужчины, жены и дети - все были преданы мечу. Один только Авиафар, сын первосвященника Ахимелеха, успел спастись от гнева Саулова, унес с собою ефуд и бежал к Давиду (см. Саул).